Прощание с Доном. Гражданская война в России в дневниках британского офицера. 1919-1920. Хадлстон Уильямсон
офицер не должен обсуждать политику с русскими! И ради бога, старайся не оказаться втянутым в критику французов. После одесских событий они весьма непопулярны у сторонников Деникина».
Меня также предупредили о некоей личности по имени Алексис Аладьин, который, хотя и говорил безукоризненно по-английски и вел себя в подчеркнуто проанглийской манере, имел репутацию крайне левого.
«У него были теснейшие отношения с немцами, когда те находились в Новочеркасске, – было сказано мне. – Это интриган высшего класса».
Эти предупреждения не оказали на меня большого воздействия. Я знал, что многие из моих информаторов добровольно поехали в Россию, чтобы не оказаться выброшенными из армии в ходе сокращений, которые происходили дома после войны с немцами. Их линия поведения всегда заключалась в следующем: «Избегай этих проклятых русских любой ценой!», «Не делай этого!», «Не делай того!», «Не впутывайся ни во что и любой ценой держись подальше от города! Если там нет тифа, то есть оспа!»
Так как в целом многие из них сильно пьянствовали и без колебаний пользовались своим положением, я рассматривал их советы как бесполезные. Я чувствовал, что как только моя маленькая группа по-настоящему свяжется с казаками, эти советы станут совершенно невыполнимыми, а посему умнее будет действовать путем проб и ошибок.
Перед тем как уехать из города, мне понадобилось выбрать британского переводчика из тех, что имелись в штабе. Так как я очень сдружился с капитаном Ангусом Кемпбеллом, я выбрал его. Являясь наследником герцога Аргайлского, он был известен как капитан Данстафнидж и был шотландским помещиком. Относясь по состоянию здоровья к категории СЗ, он в 1914 г. узнал, что все его друзья находятся во Франции в Королевской конной гвардии, и вознамерился присоединиться к ним. Так как по состоянию здоровья ему этого не разрешили, он сам купил себе военную форму. И, хотя он никогда не числился на военной службе, его использовали как курьера для доставки депеш для конной гвардии на дружеских основаниях до тех пор, пока во время боя в сумерках он не врезался на своем мотоцикле в мертвую лошадь и не попал в плен к немцам. Весь период плена он всегда был вместе с русскими и выучил их язык, и теперь, как и многие другие, ощутил внутренний зов, потребность оказать помощь тем, кто все еще сражался за принципы, которые позвали нас на эту войну. Как и я сам, он считал себя причастным к крестовому походу против коммунистов. Он был отличным, увлеченным тружеником, хотя иногда был так охвачен маниакальным восхищением Россией, что терял голову, и так громко симпатизировал всему, что когда-либо сделали русские, что некоторые лица в штабе смотрели на него с огромным подозрением. Тем не менее он выполнял огромную работу. Он был другом последнего британского посла в царской России сэра Джорджа Бьюкенена и впоследствии пользовался своим влиянием на леди Бьюкенен в деле посылки некоторых вещей из Англии беженцам. На меня его позиция оказывала очень большое влияние.
Он также очень старался