Калибр имеет значение?. Дмитрий Казаков
восьмые «ижи», у кого-то даже «сайга» четыреста десятая, у многих СКС. Впереди стоял Федор Устинов, любитель экзотики, с СВТ. Жители деревни смотрели мрачно и серьезно. Только что пытались убить одного их них. А значит, шутки кончились. И пофиг, что у Михалыча не особо вид человеческий. Он свой. И точка.
– Кирилл, что там? – не отрывая взгляда от осознавшего и побледневшего до синевы Сердюкова, негромко крикнул Шарапов.
– Все путем, лейтенант. Михалычу повезло. Этот столичный поц даже стрелять нормально не умеет. Одна в плечо, одна цепанула по ребрам. Жить будет.
– Слышал, дурак? – вопросил Шарапов и встряхнул Сердюкова так, что у того зубы цокнули. – Везучий ты. Косорукий и везучий. А теперь посмотри вокруг и задумайся – нужны нам тут твои короткоствольные пукалки по лицензии и кредиту или нет. Мы можем разве что твой «глок» тебе противоестественно засунуть и провернуть, чтобы след от мушки навеки прочертил у тебя в извилинах самое главное правило стрелка. Думай, куда и в кого стреляешь. А только потом стреляй.
Подумал и добавил:
– Вы у себя там легализуйте что угодно и сколько угодно. У нас давно уже все есть – официально и по закону. И большего нам не надо. И вас нам тут тоже не надо.
Провожали гостей так же дружно, всей деревней. Чтобы сохранить солидность момента, точно так же при оружии. Шарапов провел краткий инструктаж Сердюкову, чтобы тот окончательно понял, что можно, а что нельзя писать в рапорте. И что будет, если он в чем-то ошибется – случайно или намеренно.
Рядом обиженно поревывал Михалыч – бинты на нем смотрелись немного смешно. Все равно что старый дуб блестящим новогодним «дождиком» обмотать.
Усадили на снегоходы Сердюкова, представителя концерна «Калашникова» и отца Онуфрия – тот уже даже не пробовал исправлять на Николая, покорно соглашался на Онуфрия. И провожали улыбками и многостволием, пока два снегохода в снежной, искрящейся пыли не канули за поворотом речки.
– Думаешь, не вернутся? – недоверчиво спросил Панов.
– Нет, – убежденно ответил Шарапов. – Что они расскажут? Что на них напал тут медведь, его защищали всей деревней, а они сами бросили в поселке диких охотников и таежных отморозков молодую девушку?
Рита прижалась к его руке. Стояла тихо и скромно – слушала. Только краснела каждый раз, когда местные подходили раз за разом, здоровались, поздравляли и добродушно привечали «Добро пожаловать!». Хорошие люди тут всегда остаются. Плохие уходят.
Сапожки на шпильке специалист по потребительским кредитам уже сменила на удобные валенки. И не отходила ни на шаг от Шарапова. Только иногда жалостливо касалась лица участкового кончиками пальцев и тяжело вздыхала. Красиво прыгнула в объятия – ничего не скажешь. Теперь у Шарапова расплывался здоровенный фингал, создающий ему эдакий залихватский разбойничий вид.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – не выдержал Панов. Рядом заухал Михалыч. Медведь опасливо придерживал лапой повязку на раненом боку. Рита еще больше покраснела.
– Дядь