Партия. Роман Денисов
сосед пригнулся, расторопно прихватил бутылку и выбежал.
Оставшись в одиночестве и с некоторым удовольствием развалившись в кресле, я стал смотреть в картину на стене, или на картину в стене. Это была приобретённая по случаю, за круглую сумму, живопись Николая Суетина, называлась она «Чёрный квадрат», антиквар утверждал, что этот квадрат был написан раньше малевичевского. На стекле картины играли блики, и она казалась радужным садовым окошком. Постепенно это окошко стало надвигаться и темнеть. Тут в голове начали бегать тараканами обрывки фраз, которые я читал или слышал. Вот подходит офицер с Георгиевским крестом:
«Следовало бы застрелиться…»
За ним персонаж с усиками и в кепке набок:
«Повесился на собственных подтяжках в сортире…»
Мужчина-репортёр с элегантной щетиной:
«Мозги разбрызгались по асфальту разноцветной мозаикой…»
«В лёгких обнаружено присутствие глицерина…» – говорит доктор в белоснежном халате.
Женщина с размазанной тушью:
«Стеклянные глаза выражали удивительное умиротворение…»
Толстый поп начал басисто:
«В красной ва-анне…»
– Нет, всё! Он прав.
Я встал и вытер диванной подушкой лицо. Скинув вчерашнюю грязную одежду и нацепив на себя всё лучшее, я вышел на утреннюю московскую улицу.
«Ничего… заначенные деньги взял, не отдавать же их, время пусть немного, но есть; теперь туда, где никогда не был, второй попытки не будет».
Кf6: e4
Студенистая жижа шмякнулась на медную пластину, смазанную жиром. Десять больших оранжевых кругляшков шипели на нагретом солнцем металле. Щепотка морской соли посыпалась вперемешку с соломой и тмином на жарившиеся гусиные яйца.
К подножию горы у древней дороги стягивались люди, обмотанные старыми, выцветшими плащами-хленами. Обувь у большинства отсутствовала, лишь у некоторых можно было увидеть стоптанные сандалии. Бороды белели, выделяясь на бронзовых шеях. Подсаживаясь к жаровне, они выбирали камни поплоще, некоторые стелили циновки, принесённые с собой. Кстати захваченный кожаный бурдюк ходил по кругу, люди делали большие хищные глотки, рубиновые капли падали на бороды и тут же впитывались в них, как в губку. Вино утоляло жажду, терзавшую всех собравшихся.
– Кажется, уже готово, – сказал человек, стряпавший пищу, и развязал мешочек с печёными желудями.
– Ишь засуетились, не терпится начать симпосий. Где же ваше проповедуемое воздержание? – произнёс мужчина средних лет, завёрнутый в потрёпанный гиматий.
– Сам-то ты зачем приковылял, Эсроп? – полюбопытствовал седовласый старец.
– А я никогда не лицемерил и всегда говорил, что желудок бежит впереди разума.
– Тут ты как раз ошибаешься, – вмешался в спор самый молодой из собравшихся, Аристарх. – Разум есть центр, который руководит всеми членами тела, в том числе и желудком, всякое действие от него.
Смех старика Дионисия, сидящего рядом, прервал рассуждения молодого учёного.
– Это