Твое сердце принадлежит мне. Дин Кунц
деревьев.
Райан и Саманта заказали салат «Капресе»[13], потягивали вино, еще не определившись с основным блюдом.
Гладкая кора деревьев отливала красным, особенно в лучах опускавшегося к горизонту солнца.
– Тереза любила цветы, – Сэм говорила о своей сестре.
– Какие цветы?
– Этих деревьев. Поздней весной они цветут метелками маленьких, похожих на урны цветков.
– Белыми и розовыми, – вспомнил Райан.
– Тереза говорила, что выглядят они словно каскады подвешенных феями маленьких колокольчиков, в которые звонит ветер.
Шестью годами раньше в автокатастрофе Тереза получила серьезную травму головы. И потом умерла.
Саманта редко упоминала сестру. Когда говорила о Терезе, ограничивалась несколькими словами, сразу уходила в себя, подолгу молчала.
Вот и теперь, когда она смотрела на дерево, раскинувшее крону над внутренним двориком ресторана, взгляд ее устремился далеко-далеко, совсем как в зоне ожидания, когда Саманта, оседлав борд, высматривала новую волну.
Райана такие долгие паузы не смущали. Он подозревал, что они всегда связаны с мыслями о сестре, даже если про Терезу не говорилось ни слова.
Они были однояйцевыми близнецами.
Чтобы лучше понять Сэм, Райан подобрал в Интернете информацию о близнецах, навсегда разлученных трагедией. Судя по всему, у выжившего к горю зачастую подмешивалось ничем не обоснованное чувство вины.
Некоторые авторы писали о крепкой связи между однояйцевыми близнецами, особенно сестрами, которую не могла разорвать даже смерть. Кое-кто настаивал, что близнецы все равно чувствуют присутствие друг друга, как ампутант часто ощущает фантомные боли в отрезанной конечности.
Задумчивое молчание Саманты давало Райану возможность полюбоваться молодой женщиной. И, наверное, он не позволил бы себе так откровенно ею восхищаться, если б она ощущала его взгляд.
Зрелище это зачаровывало его, он не мог поднять стакан с вином, да не очень-то и хотел, двигались только его глаза, взгляд путешествовал по контурам лица, грациозной линии шеи.
Всю жизнь он пребывал в поисках совершенства – возможно, недостижимого в этом мире.
Иногда ему казалось, что оно уже совсем рядом, когда он писал компьютерную программу. Но самое изощренное числовое творение по существу ничем не отличалось от математического уравнения. И лучшие программы говорили о точности, а не о красоте, потому что не могли вызвать сильной эмоциональной реакции.
В Саманте Рич он находил совершенство, настолько близкое к идеалу, что смог убедить себя в достижении поставленной цели.
Саманта смотрела на дерево, но мыслями находилась где-то далеко-далеко за переплетением красных ветвей.
– После автомобильной аварии она месяц пролежала в коме, – продолжила Саманта. – Когда вышла из нее… уже не была прежней.
Райан молчал, восхищаясь гладкостью ее кожи. О коме Терезы он услышал впервые. Но лицо Сэм, словно светящееся изнутри
«Капресе» (от острова Капри) – салат из свежих помидоров, моцареллы и базилика.