Труп из Первой столицы. Ирина Потанина
только на Володю лысенького, а на Володю с пробором уже совсем не похож. – Один в один, но не он! – спорили иностранцы. Ситуация усугублялась еще и тем, что бóльшую часть реплик все они говорили на французском языке, а аккуратный подтянутый и серьезный Андре Гавриловский – когда Эльза Юрьевна представила присутствующих, оказалось, что с галстуком был все же переводчик, – деловито перебрасывая незажженную сигарету то в один, то в другой кончик рта, то ли высказывал собственное мнение, то ли – с точной интонацией и особенностью характера говорящего – переводил слова других на русский.
– Вот это мистика! – сверкая глазами, рассказывал явно довольный случившимся Поль, выбравшийся из своих одеял. – Лежу, никого не трогаю, пишу свой труд о Маяковском…
– Прям пишешь? – ахнула Эльза Юрьевна с насмешкой.
– Да! – твердо заверил Поль, по-шутовски распахивая объятия и обнимая одеяло. – Нахожусь при исполнении творческих обязанностей, непосредственно на своем рабочем кресле!
– Да, милый, он действительно талантлив! – Гавриловский зачем-то перевел фразу Эльзы Триоле, обращенную к мужу. – Наш Поль меньше недели в СССР, а уже прочувствовал атмосферу и научился составлять звучные советские обороты. Его б энергию, да в правильное русло.
– Вот оно – русло! – подскочил поэт, указывая на Николая. – Вдруг в комнату вплывает Маяковский. Я понял, это знак. Мой мысленный трактат о Владимире Владимировиче развивается в правильном направлении. Я доволен!
– И мы довольны этим вашим сходством. Кусочек воспоминаний о Володе – это всегда приятно! – нежно улыбнулась Коле Эльза Юрьевна и, поспешно глянув на Свету, виновато прижалась при этом лбом к плечу мужа. Луи Арагон пробормотал что-то утвердительное, будто понял, о чем она говорила и поддерживал мысль. – Скажите, товарищ, вы нарочно так подстриглись из уважения к погибшему поэту, или это просто совпадение?
Заслышав это, Света густо покраснела. Конечно, ни о каком сходстве с Маяковским она, выравнивая «почти под ноль» затылок мужа, и не думала.
– А вы с какой целью интересуетесь? – прищурился Коля.
– А я Маяковским вообще всегда интересуюсь, – рассмеялась Эльза Юрьевна. – Даже похлеще, чем наш Поль. Он – для мысленного трактата, а я – в качестве интереса к близкому человеку. Владимир Маяковский, до того, как в мою сестру влюбился, долго за мной ухаживал. А потом я их с Лилей случайно познакомила. Но я не обижаюсь, моя судьба и мой поэт, как видите, настигли меня много позже, – она еще теснее прижалась к Луи Арагону и несколько ехидно добавила: – И у нас, в отличие от Лили и Маяковского, любовная лодка о быт никогда не разобьется. К прежним мужьям и женам никто возвращаться не намерен. – Тут она перехватила очень странный взгляд Морского. – Отчего вы так на меня смотрите? Не верите?
– Удивляюсь, что мы заслужили такую откровенность, – мягко объяснился Морской.
– Да это не откровенность вовсе, –