Диббук с Градоначальницкой. Ирина Лобусова
посматривал на старика. Кто он такой, что занесло его в эти темные края? По виду он был похож на университетского профессора. Когда-то черная, а теперь седая борода спускалась ниже груди, а выцветшие от старости глаза смотрели на окружающий мир цепко, но с плохо скрываемой тревогой.
Одет был старик бедно – потертое драповое пальто, какие носили еще при царском режиме. На голове была такая же потертая фетровая шляпа. Кроме свертка, у него был с собой небольшой саквояж. Странный пассажир поставил его на дно телеги и больше не прикасался к нему – в отличие от свертка, который не выпускал из рук. А между тем саквояж выглядел более солидным и новым, чем старая, закопченная и рваная холстина, которую старик прижимал к груди, глядя на всех с подозрением.
– Приехали, – возница прикрепил вожжи к сиденью. – Пойдем, провожу. Небезопасно тут по ночам.
Он подал руку старику, который с трудом вылез из телеги, а затем они вместе пошли в гору, к двум ярко освещенным окнам дома, которые становились все ближе и ближе.
На стук кулаком в дверь отозвался громкий собачий лай, а затем раздался женский голос:
– Кого несет в это время?
– Фекла, открывай! Постояльца тебе привез!
Калитка со скрипом распахнулась, и на пороге возникла хозяйка Фекла – полная, краснощекая женщина, которой можно было дать как пятьдесят, так и семьдесят лет. Голова ее была повязана цветастым платком, таким ярким, что краски были видны даже в темноте.
– Ой, лышенько… Хто ж це шастает у темряви… Матенька Божья…
– Доброй ночи. Это вам, – старик протянул Фекле записку. Поднеся к ней фонарь, она начала читать.
– Ага… Ага… – Женщина с трудом водила пальцем по строчкам, было видно, что читает она плохо. – Завтра на рассвете, значит? Ну, заходьте, а я до Ваньки сообщу. Проходи, старенький.
Расплатившись с возницей, старик быстро подхватил свой саквояж и скрылся в калитке. Собака вдруг завыла. В этом утробном вое чувствовалась какая-то заунывная, вечная тоска. Перекрестившись, возница быстро заспешил обратно, к своей телеге.
Фекла завела старика в ярко освещенную комнату, где было нечто вроде трактира. За простыми деревянными столами сидело достаточно много людей – и мужчин, и женщин разного возраста. Они пели, ели, разговаривали, негромко смеялись. Их обслуживала довольно кривая девица лет тридцати, разнося подносы, уставленные тарелками.
– Садись. Поешь с дороги, – пригласила Фекла. – Запеканка знатная у нас. Отдохнешь трохи. Еще жаркое баранье есть. Домашнее вино. Такого тебе и в Киеве не нальют!
– Нет, спасибо, я не голоден, – старик с тревогой оглядывался по сторонам, вцепившись еще сильнее в свой свиток. – Я хотел бы пройти в комнату.
– Ну як бажаешь, – пожала хозяйка плечами. – Пойдем, проведу.
Вслед за ней старик поднялся на второй этаж. Фекла отворила одну из дверей, и они оказались в небольшой скромно обставленной комнате, где кроме кровати, стула и столика