Раскаты. Артем Приморский
желаю семь футов под килем вашему брату. Путь предстоит неблизкий.
«Тебе бы на сцене острить, умник»,– подумал Маслов. Взгляд ненависти впился Арцыбашеву в спину.
– Это все?– он развернулся, сложил руки на груди. Читай: «Если вы, Маслов, закончили, можете идти».
– Я пойду,– Маслов поднялся.
– На всякий случай, готовьте операционную. Чувствую, наш купец скоро примчится сюда.
Когда Маслов ушел, Арцыбашев, устало выдохнув, рухнул в кресло.
– Ну что за дурак, а не человек,– пробормотал он, думая об Афанасии Захаровиче Дугине – конезаводчике, кутиле и самом богатом купце в верховьях Волги.
В половине двенадцатого в кабинете Арцыбашева зазвонил телефон.
– Слушаю,– он снял трубку почти сразу.
– Александр Николаевич?– спросил незнакомый мужской голос.
– Да, я. В чем дело?
– Это клиника доктора Градова, Москва.
– Я слушаю.
– Я профессор Геннадий Раскалов, лечащий врач вашей супруги. Нам не довелось встретиться лично…
– Что там с женой?– прямо спросил Арцыбашев.
– С ней… произошло несчастье. Понимаете, она впала в состояние жуткой истерики. Она постоянно звала дочь и… клялась убить вас, если увидит. Так что мы дали успокоительное, прежде чем начать сеанс лечения…
– Ну и? Что дальше?– нетерпеливо нажимал Арцыбашев.
– Вчера у нее должна была пройти первая беседа. Но что-то пошло не так и… ваша жена мертва.
– Как мертва?..
– Повесилась на простынях в палате. Вы же знаете – мы селим наших клиентов в хороших комнатах, присматриваем за ними…
– Меня не волнуют эти подробности,– перебил Арцыбашев.– Она мертва? То есть, вы позволили ей убить себя?
– Александр Николаевич, боюсь, что вы немного неверно понимаете…
– Это вы не понимаете. Вам отдали психически нездоровую женщину, подозреваемую в убийстве – под расписку, со всеми официальными бумагами, заверенными всеми полицейскими чинами, и она вдруг вешается? Не перебивай меня!– повысив голос, Арцыбашев заговорил еще быстрее.– Спасибо, что сообщаете мне об этом – сейчас я позвоню юристу, а потом полицеймейстеру, и мы устроим вам такую проверку, что от вашей клиники не останется даже воспоминаний!
Он бросил трубку, достал из стола запечатанный коньяк и пустой стакан.
К двенадцати в квартире Арцыбашевых зазвонил телефон. Трубку взял управляющий. «Сейчас подойдет»,– сказал он и пошел в гостиную, где Ника, под присмотром бабушки и новой учительницы, разучивала Бетховена.
– Софья Петровна, ваш сын просит к телефону.
Женщина кивнула: «Сейчас вернусь, не останавливайтесь», пошла за управляющим.
– Мама…– прошептал страшно глухой голос Арцыбашева.
– Да, Саша? Я слушаю.
– Слушай внимательно. Анна повесилась. Я позвонил и обговорил детали – завтра ее привезут. Никому ни слова, особенно Нике. Понятно?
– Саша, ты хочешь, чтобы девочка…
– Не вздумай ей говорить!–