Бокал сангрии и паэлья. Мария Гарзийо
взгляд Мигель, – Что дальше? Нужно еще две комбинации. Я старательно копаюсь в сундучке памяти. – Лук со стрелами? Начинающий грабитель, аккуратно обернув палец тряпочкой для протирания очков, набирает буквы. – Не выходит, – бросает он через плечо, – Я, кстате, протер дверцу и кнопки. Твоих отпечатков остаться не должно. – Попробуй «африканский барабан», – предлагаю я. – Сработало! – радуется Мигель как мальчишка, соорудивший из подручных средств свою первую Мазератти, – Последнее словосочетание или фраза. – Волк и индеец. Мои конечности постепенно отогроваются и перестают вибрировать. Страх сменяется азартом. – Не работает. – Попробой «два волка и индеец». Или «два идейца и волк». Или «волки съели индейца». – Светлана, я серьезно. Ты уверена, что там именно волки и индейцы должны быть? – Майкл сказал мне, что откроет фирму с таким названием. Чем эта фирма будет заниматься, он не знал. – Попробуй поточнее вспомнить название. Память ерепенится, выдавая мне вместо нужной информации постельные сцены с Мигелем. Поднатужившись, вытягиваю из нее меню на каталанском, «пульпо» и кружку пива, которые в свою очередь цепляются ассоциативной веточкой за этих самых волков и индейца. – Индеец и два волка! – заключаю я. Мигель набирает слова. – Не получается! – злится он, когда сейф отзывается на его попытку недовольным писком. – А если наоборот? Волков в начало? Но сейф отказывается принимать эту троицу в любом порядке. Он продолжает упрямо пищать, мигать красным глазом и крепко сжимать свои железные челюсти. – Может, тут что-то другое, – размышляю я, расстоенная неудачей. – Подумай хорошенько, что еще он тебе говорил? Теперь я вижу, что Мигель вовсе не так спокоен, как мне показалось в начале. Он заметно нервничает, шагает из угла в угол, сжимает пальцы в кулаки. Его беспокоит, что в случае провала нашей задумки мне грозит опасность? Или же его красивую голову терзают какие-то более эгоистичные мысли? – Табуретки не в счет.. Войны по вине евреев.. Я не знаю, – бессильно развожу руками я, – Больше ничего такого я не помню. – Черт! Неужели он не сообщил тебе последнего элемента?! – Это, если подумать, было бы вполне логично, – с грустью замечаю я, опуская на стол опустевший бокал, – Он перестраховался на тот невероятный случай, если бы я и правда решила ограбить его. – Mierda! Этого не может быть! – Мигель ударяет кулаком по стене, от чего абстрактный пейзаж кисти какого-то неизвестного дарования испуганно подпрыгивает. – А чего ты так беспокоишься? Не тебе же сидеть, – с карлсоновским спокойствием вопрошаю я. – А ту возможность, что твоя судьба мне может быть небезразлична ты исключаешь? – кипятится романтический герой, – Я тебя вообще не понимаю. Сидишь тут с таким безразличным видом, как будто тебя все это вообще не касается! Эх, лучше бы и правда не касалось. Было бы это интеррактивной компьютерной игрой, где в случае проигрыша на экране появлялось бы безобидное «game over» и программа