На ходу. Николай Гарин-Михайловский
все это неправда насчет поляков, что в свою веру сманивали, – проговорил вдруг рабочий, одетый в пиджак и шляпу.
– Неправда, потому что сам поляк, – прошептал Алексей.
– Да хоть и поляк… у вас насильно кого крестят?
– У нас, известно, нет, – отвечал гордо Тимофей.
– У татар поворачивают силком?
– Я про татар не слыхал.
– Значит, мы хуже татар выходим?
– Известно, хуже. Как же это, человека православного… – Поляк только плюнул.
– Да кому надо-то вас крестить? Мало своих у нас?
– Знамо, мало, коли понадобилось.
Поляк молчал.
– Так просто на смех вам одно это сказали: видят, что дураки, что ни скажи – все поверят… вот и сказали.
– Поверят?! – сомнительно протянул Филипп. – Небось не больно-то поверят.
– Да вот же поверили?
– Поверили? Чудной ты человек, – поверили, потому что правда.
– Правда?! – с горечью повторил поляк. – Вот сейчас про докторов говорят, что они холеру разводят. Правда, значит?
– А ты как думаешь? – горячо заговорил Филипп. – Он тебе, чуть хворь, сейчас даст: дескать, не разводи заразу. А другой тоже и жив бы остался!
В мечети кончилось. Татары обступили нас.
– Травят доктора~, – проговорил похожий на негра. – Я в городе был… Болен не болен, только заявись ему, значит: сейчас палец с известкой всунет, покрутит-покрутит там, сейчас человек упал, кончал…
– Вишь, чего делают, – раздраженно проговорил Алексей.
– Полно вам глупости-то говорить, – вмешался поляк. – Необразованность ваша одна. Для чего ж вас зиму всю кормили? чтоб потом отравлять? так оставили бы, зимой и без того подохли бы все.
Наступило молчание.
– Просто, ей-богу, подошвы да и только, – проговорил поляк, обращаясь в мою сторону.
Я лежал с закрытыми глазами.
– Слушать ведь совестно.
Рабочий-поляк, еще молодой человек, какой-то забулдыга, производил очень симпатичное впечатление своей худой, скромной и в то же время интеллигентной физиономией.
– Ловко как это все у вас выходит, – проговорил Логин и высоко поднял свои брови. – Хорошо вы всё это одно к одному понимаете и за дураков нас считаете, а всё будто, как и мы, дураки, ничего лучшего не придумали, как с нами же, дураками, ту же работу делать.
– Не в этом сила.
– А вы тише! барин-то спит, – сказал Логин.
Наступило молчание.
Я открыл глаза.
Татары, дети обсели нас со всех сторон.
– Эх, дух какой… Маханщина, – сплюнул Тимофей и вышел из круга.
Он скоро воротился и проговорил:
– Вы бы хоть расступились, чтоб воздух доходил до барина… вовсе ведь смрадно…
Татары только молча сдвинули брови. Смрадно-то было смрадно, но у меня духу не хватало их разгонять: я подышу их смрадом да и уйду, а они останутся, и очень сомнительно, чтоб скоро обстоятельства позволили им не жить в том