Механическое сердце. Питер Банзл
спал в соседней комнате.
Спустившись по лестнице, Роберт отдернул занавеску, которая отделяла жилые помещения от магазина. В лавке он почувствовал знакомый запах воскового полироля для мебели, услышал мерное тиканье часов и чуть замедлил шаг, чтобы оглядеться. Все часы тикали по-своему, но мальчик легко различал их по звуку. Ход часов успокаивал его, будто общение со старыми друзьями. Обычно, когда Роберт не мог уснуть, он спускался на первый этаж, смотрел на часы и слушал, как они идут. Но сейчас ему было не до этого. Он заглушил рукой колокольчик над дверным косяком, открыл дверь и выскользнул на улицу.
В деревне, окутанной серой пеленой, стояла мягкая тишина раннего утра. Где-то в отдалении, в поле, раздавался собачий лай. Легко было представить, что на земле больше нет людей, кроме Роберта.
Мальчик подошел к месту, где останавливался лис. На холодной земле среди сорняков лежала крохотная шестеренка.
Роберт видел похожие внутри дорожных часов, которые чинил вместе с папой, только эта была сломана и измазана в теплом машинном масле, вязком, как кровь. Мальчик понял, что это значит: лис был не настоящим, а заводным, то есть зоомеханоидом.
Роберт вытер шестеренку о штаны и убрал в карман, а потом пошел тем же путем, что и лис.
Он прошел мимо церкви и уже собирался свернуть в переулок Пинчера, как вдруг услышал шаги позади.
Мальчик обернулся и увидел собаку, похожую на немецкую овчарку, только еще крупнее. Когда пес подошел ближе, Роберт заметил, что шкура у него покрыта заклепками, – значит, механический. За псом показались четверо мужчин в длинных плащах, с паровыми ружьями и фонарями – этих-то людей мальчик и видел из окна.
Роберт хотел уступить дорогу, но они окружили мальчика, а механический пес стал обнюхивать его и громко зарычал, почуяв машинное масло от найденной шестеренки.
– Фу! – приказал механоиду один мужчина.
– Тут кто-нибудь проходил? – спросил Роберта другой.
– Ты что-то странное замечал? – добавил третий.
Четвертый молчал, пристально глядя на мальчика.
Роберт решил не отвечать на их вопросы. Не нравились ему эти люди.
Тут к ним подбежал грузный, как мешок картошки, человек с кудрявыми рыжими бакенбардами. В руках он тоже держал ружье. Он походил на полицейского, правда, без форменного шлема; щеки его нависали над поднятым воротником и напоминали вздувшиеся сардельки.
Вот только вместо глаз у мужчины были серебряные зеркала. От них во все стороны расходились шрамы, пересекая его лицо и скрываясь под полями шляпы.
Роберт нервно сглотнул.
– Ты кто такой? – требовательно спросил толстяк у Роберта. Лицо мальчика отразилось в его зеркальных глазах.
Ответ застрял у Роберта в горле. Он сделал глубокий вдох и пробормотал:
– Я живу здесь, сэр.
– Мои коллеги спросили, не видел ли ты здесь чего-нибудь странного? – Толстяк почесал скулу совсем рядом с правым серебряным зеркалом.
– Что,