Время шутов. Виктор Николаевич Кустов
люду. Оттого никаких идей со стороны и не приемлет. Причем даже не задумываясь, органически, вот что страшно. Если бы хоть желание было вникнуть, подумать, обсудить…
Нет, это не снобизм, это гораздо хуже…
Да, вернулся я больше пессимистом, чем оптимистом, ты прав… Нет, свои вопросы я решил. За будущее страны страшно стало… И поверишь, в этих кабинетах дышать трудно, я физически это почувствовал. Выскочу на улицу, воздух глотаю, глотаю, чтобы в себя прийти… У них в этих кабинетах атмосфера другая, мир другой… Параллельный. Мы никогда не поймем друг друга.
Я бы не ездил, не ходил, но сегодня, как и прежде, все на Москве завязано, ты же знаешь. Все монополисты, как и раньше, там сидят. Все кубышки с деньгами если не за границей, то там… Знаешь, я пришел к выводу, что самые свободные, по-настоящему демократичные годы – это начало девяностых. Пока вверху драка за власть шла, народ мог инициативу проявить… Сколько тогда интересных идей было, желания воплотить их, энтузиазма… А ведь мало кто сумел реализоваться в новой стране. Прежде одна система давила, теперь другая. Прежде власть боялась народа и теперь боится. Прежде, свое получив, насытившись, тормозила развитие и теперь тоже. Прав Макиавелли, каждый новый правитель хуже предыдущего…
Нет, не сожалею. Ты же знаешь, я считаю, что все идет по не нами написанному сценарию и во всем прежде всего ценен опыт прожитого. А что касается каждого человека, то Господь каждого любит и ведет его к лучшему, вот только нам, в силу своей невозможности знать будущее, кажется, что это не так. Но по прошествии времени приходит понимание…
Да, не телефонный разговор, надо бы встретиться, пообщаться неспешно…
Хорошо, давай созвонимся. Я теперь долго никуда выезжать не планирую.
Кладет трубку, вновь читает текст. Начинает набивать.
– Привет. Оказывается, мы оба отсутствовали в разных местах и одновременно присутствовали в одном месте. Совпали место, время, но не обстоятельства, поэтому встретиться не довелось. Хотя порой случается и совпадение всех трех координат… И это порождает действие…
Когда-то я очень любил Москву. Питер мне не приглянулся. Может, из-за того, что своим белым ночам, как и долгим полярным, я наудивлялся, когда жил на Таймыре, а туманы и слякоть не люблю. Хотя питерцы, несомненно, интереснее и культурнее москвичей. В России – двуглавый орел в гербе, два начала года, Новый и Старый, две столицы… Одна – бежит, торопится в завтра, другая никак не хочет уходить из вчера…
Впрочем, коренных москвичей мы, по сути, и не видим… Москва и раньше была Меккой для тщеславных провинциалов, а сегодня уж и вовсе… И оседают в ней, надо признать, сильные, умные, наглые, тщеславные, способные отодвинуть столичных снобов, прорваться сквозь редуты родства и связей… Так что столица сегодня – это толстый слой взбитых амбиций провинции, наложенный на почти такой же толщины пласт местечковых традиций…
Так, во всяком случае, я ее ощущаю…
Я любил Москву восьмидесятых. У меня был знакомый, москвич в невесть каком поколении,