Кикимора. Яков Шелль
тот давно вышел из его тела и церковь не сможет повлиять на него. Я ответила ему, что если он так считает, то чего ему беспокоится. Тем не менее, он еще несколько раз настаивал на том, что никто ничего в нем не сможет изменить и ему этого не нужно. Потом отстал. Я время от времени брала Евангелие и читала по главе. В промежутках у него вот такие всплески и вылезали. Потом я предложила ему поесть, он подскочил и начал на меня огрызаться. Не в отношении еды, а вообще, как обычно, когда у него меняется взгляд и выражение лица, даже покраснел весь от злости. (Так было у его отца. Просто без причины. Последнее время это могло происходить даже только оттого, что он посмотрел и увидел меня. Я даже не смотрела на него, а он наливался злостью. Потому я последнее время, когда он приходил домой, старалась не попадаться ему на глаза и закрывалась в комнате. Он быстро готовил какую-нибудь еду и уходил с ней в свою комнату и там закрывался. Только тогда я выходила из комнаты.) Потом у него внезапно закружилась голова, он поднял ладонь над головой и поводил ею по часовой стрелке. При этом говорил, что его только что сильно перекрыло, он теряет ориентацию в пространстве, а он этого не хочет и пытается убрать это перекрытие, он не хочет попасть в психушку. Вращал ладонь над головой и говорил «Сейчас, сейчас я его уберу, не хочу, чтобы перекрыло, сейчас пройдет, должно пройти, я уберу». Я смотрела на него всё это время. И вдруг его лицо мгновенно просветлело, глаза стали другими, спокойными, добрыми и прозрачными. Он выдохнул и сказал, что его отпустило. На меня смотрел совсем другой человек. Это настолько удивительно, что трудно написать. Он сразу сказал, что сейчас он помнит только, что почему-то очень злился на меня. Не может ни понять, ни вспомнить почему и за что. И вообще, что мне говорил.
Прошло немного времени. Он вдруг начал говорить мне, что никогда не пойдет ни в одну церковь. Чтобы я даже не пыталась его туда звать. «Хочешь, ходи, но без меня» Я удивилась, с чего этот разговор. Я ни слова не говорила про церковь и что собираюсь туда, тем более, не предлагала такого ему. Он ответил: «Вот и не предлагай. Я ни за что не пойду». Опять еле успокоился.
29.6. Отправились в магазин за покупками. Пока были в магазине на улице разразился жуткий ливень. Вышли, переждали ливень, но по улице Победителей несся под уклон поток грязной мутной воды. Нам надо было перейти улицу по зебре к автобусной остановке. На "зеленый" мы пошли. Но у другого края улицы вода была выше щиколотки и поток широкий, до тротуара, не допрыгнуть. Виталик, увидев поток, остановился в изумлении посреди улицы; я обернулась. Светофор перемигнул на красный. Сейчас поедут машины, а он стоит посредине улицы и в ужасе смотрит на поток воды. Я бегом вернулась к нему, и хотя держала в руках две тяжелые авоськи, схватила его за руку и потащила за собой. Перед потоком он остановился и, чтобы не замочить ноги, прыгнул на тротуар, не допрыгнул, чуть не упал в поток, но я его удержала, он замочил ноги, вылетел на тротуар, отбежал за автобусную остановку и заплакал, как ребенок, от ужаса. Потом, когда немного успокоился, пояснил, что боится холодной