Грачевский крокодил. Илья Салов
превратить данную местность в пустыню.
Анфиса Ивановна все это выслушала и вдруг почувствовала, что ей что-то подкатило под сердце, почему в ту же минуту оставила г. Знаменского и прямо отправилась к земскому фельдшеру Нирьюту. Осмотрев старуху, фельдшер объявил ей, что относительно ее здоровья положительно нет никакой опасности, что у нее просто легонькое спазматическое состояние аорты и что он даст ей амигдалину, от которого все это пройдет; относительно же крокодила Нирьют высказал свое удивление, что Мелитина Петровна продолжает купаться, и именно на том самом месте, где он постоянно шалит. При этом он совершенно основательно заметил, что если крокодил намеревался поглотить Асклипиодота, мужчину довольно рослого и плотного, то, по всей вероятности, поглотить даму для него будет несравненно легче, не говоря уже о том, что тело Мели-тины Петровны, как вообще дамское, без сомнения, нежнее и слаще грубого тела Асклипиодота. Анфиса Ивановна приняла капли, но, услыхав, что крокодилы глотают людей, поспешила уехать от фельдшера и снова завернула к отцу Ивану.
Подъехав к дому священника, она увидала у калитки Веденевну – старушку, вынянчившую детей отца Ивана, Старушка сидела на завалинке и, видимо, была не в духе.
– Веденевна, здравствуй! – проговорила Анфиса Ивановна.
– Здравствуйте, матушка! – ответила та.
– Что… не приехал ли?
– Приехал!.. Принесла нелегкая… – проворчала нянька.
– Повидаться бы мне с ним хотелось…
– Выбрали времечко – нечего сказать!
– А что?
– Да такой злющий приехал, что не знаю, с которого боку и подходить к нему…
Анфиса Ивановна перепугалась даже.
– Случилось разве что? – спросила она шепотом.
– А пес его знает, прости господи, – ответила нянька, И, подойдя к тарантасу, прибавила:
– Письмо какое-то, вишь, из Москвы получил и такой бунт поднял, что хоть святых вон выноси.
– Что же это за письмо такое?
– А уж этого не знаю, матушка… Знаю только, что когда письмо он прочел, так сейчас же бросился к сыну и давай кричать на него… Уж он кричал, кричал… Такой-то крик поднял, что я перепугалась даже, прибежала в комнату, а он меня чуть не в шею… «Вон! говорит: старая ведьма!.. Нечего сказать, вынянчила дитятку!» Да на меня с кулачищами.
Анфиса Ивановна побледнела, сердце ее забилось еще болезненнее, но тем не менее она все-таки решила повидаться с отцом Иваном.
– Хотелось бы мне молебен с водосвятием отслужить! – проговорила она: – сама видишь, какие времена-то переживаем…
– Последние времена, что и говорить! – проговорила нянька со вздохом.
– Бог знает, что случиться может! А как помолишься-то, все-таки на душе легче будет…
– Что же, зайдите, матушка… Может, теперь и остыл маленько…
Когда Анфиса Ивановна вошла в залу, священник был один и, заложив руки за спину, быстро ходил из угла в угол.