Игрушка. Елена Стриж
что-то задеть и издать лишний шорох.
Я снова увидела книгу с балериной, подошла к полке, взяла ее и начала листать страницы в поисках последнего снимка. Не сразу нашла его, и все же нашла. Она была красивой в этой странной позе. Вот только что она танцевала, улыбалась зрителям, и вот теперь в гримерной, стоит перед зеркалом и снимает с плеч платье. В комнате девушка одна, а фотограф, что ее снимал, лишь историк, который смог вырвать у времени эту секунду и сделать ее вечной. И теперь я сама стою здесь на втором этаже и смотрю на нее. На душе стало тепло. В этом снимке было что-то необычное, все просто, и в то же время так нагло голо.
– Хочешь, я сниму тебя также?
Тихий голос Валерки оторвал меня от снимка. Посмотрела в его глаза, затем закрыла книгу и поставила на полку.
– Заманчиво, но нет, – и повернулась к балкону.
– Да брось ты, это будут твои снимки.
– Нет, – опять ответила я.
– Не понравятся, выбросишь.
– Нет, – в очередной раз ответила.
– Я поставлю новую флэшку с памятью, и ты ее заберешь, а потом сама решишь, да или нет, все снимки только у тебя.
Я повернулась к нему, подошла и уставилась ему в глаза.
– Нет, и у тебя тоже, – и показала пальцем на его голову, давая понять, что человеческий мозг не хуже той самой компьютерной флэшки, а у этой памяти есть еще и эмоции.
– Я ведь только фотограф, иначе никак не получится.
Я подняла палец к его губам и прижала его.
– Молчи, не искушай.
Постояв какое-то время, я отступила к столу, взяла уже почти пустую чашку чая, осторожно отхлебнула, как будто он еще был горячим.
– Ага, – тихо произнес он, – есть сомнение.
Я опять посмотрела на него, он замолчал. Взяла в руки фотоаппарат, что лежал на столе, он оказался тяжелым. Посмотрела на маленький экран, на котором можно было как на компьютере просматривать снятые кадры. Это не то, что старые аналоговые фотоаппараты с пленкой. Этот умный, сам рассчитывают выдержку, диафрагму и сам же наводит резкость, твоя задача только подобрать ракурс и нажать на кнопку.
– Принеси еще чаю, – попросила его.
Валерка взял чайник и пошел вниз. Я осталась одна. Слышала его шаги, как поскрипывают доски внизу. Я стояла одна посредине комнаты. Повернувшись, увидела себя в отражении зеркала, сделала шаг назад, теперь я почти вся входила в него. Как то зеркало в гримерной, подумала я. Странно, но мне хотелось расстегнуть на себе пуговички, хотела, но боялась. Или, верней, не боялась, а сомневалась. А может просто горела от нетерпения это сделать, но не могла найти повода. Тогда я решительно расстегнула пуговицу на юбке и, как ни в чем не бывало, перешагнула через нее. Сняв ее с себя, я посмотрела. Она как-то нелепо смотрелась в моих руках, как будто была чужой, хотелось спрятать и как можно скорей. Подошла к двери, рядом стоял стул, а на нем лежали Валеркины вещи, я подняла их и засунула юбку под самый низ. Прислушалась, было тихо, стало легче.
На мне была белая блузка с множеством