Великий маг Каладиус. Хроники Паэтты. Книга IV. Александр Николаевич Федоров
убежать обратно к маме, которую он теперь видел не чаще раза в две-три недели, когда Клай смилостивился над тоскующим подростком и отпускал его на денёк в родную деревню. Но всякий раз, выплакавшись от бессильной злобы на себя, мессира, свои кривые пальцы и свой закостенелый разум, он всё же понимал, что обратной дороги для него нет. Он не мог более вернуться от этой телятины к той.
Глава 5. Ученик мага
Вьюжная зима набросилась на Палатий, словно остервеневший от голода волк, вгрызающийся в замороженный труп околевшей дорогой лошади. Снегу навалило столько, что иные хибары замело по самые крыши. Хорошо хоть сильных морозов пока не случалось, но было ясно, что и их недолго ждать.
Комната Олни не имела собственного очага, довольствуясь тем, что через перегородку была кухня с огромной печью, которая вполне ощутимо нагревала стену, от которой шло ровное, хотя и не слишком сильное тепло. Но парень не жаловался – в его родном доме зимами было куда холоднее. А здесь он просто перетащил кровать к обогреваемой стене и чувствовал себя вполне замечательно.
Из-за постоянных метелей ставни на окне почти всегда были закрыты и в комнате царила вечная тьма. В углу аккуратной стопкой были сложены лучины, которые Олни по привычке ежедневно колол сам. Это позволяло ему хоть несколько минут отдохнуть от постоянной учёбы. Лучины были наколоты так аккуратно, что были почти неотличимы одна от другой, и ученик мага точно знал, что каждая из них будет гореть четверть часа и ещё минуту. Четыре лучины – час пролетел. За неимением дневного света это был единственный способ следить за временем.
Сказать по правде, Олни мало интересовали вьюги за окном, холод и вообще всё, что творилось вне этой комнаты. Он был поглощён учением. Теперь, когда он уже вполне сносно мог читать и писать, учиться стало куда как легче – он мог делать пометки, мог перечитывать неясные места. Дело в том, что примерно через месяц обучения мессир, видя успехи своего ученика, съездил в Токкей и привёз оттуда с полтора десятка книг, вероятно, отдав за них небольшое состояние.
Ничего особенно ценного в этих фолиантах не было ни по форме, ни по содержанию, но всё же это были книги не о религии и не о любви, что сразу же выгодно отличало их от уже имеющихся в наличии. Пара сочинений каких-то философов, несколько мемуаров каких-то деятелей, великолепный труд знаменитого путешественника Гунно, за четверть века исходившего Паэтту вдоль и поперёк, но главное – там был самый настоящий учебник грамматики, объёмистый и тяжёлый. По таким учебникам обычно обучали молодых барчуков, а теперь по такому же учебнику будет постигать азы грамотности простой деревенский мальчишка.
И Олни целиком отдался обучению. Парень, вопреки своему деревенскому происхождению, оказался обладателем весьма острого ума и отличной памяти. Как только он справился с первыми трудностями, вполне естественными для любого начинающего ученика, он начал делать вполне явные успехи во всём, приводя своего наставника в полный восторг.
Чтение