Темная буря. Аннетт Мари
ему покинуть комнату! – приказала Эми, метнув взгляд в сторону своего каннуши.
Тот поклонился в ответ, и она направилась к двери. В коридоре несли охрану двое сохэев. Завидев Эми, один преградил ей путь. Лицо этого сохэя было знакомым, он охранял ее три года назад, но Эми не помнила его имени. Прежде чем он успел заговорить, она с силой толкнула его в плечо, заставив отшатнуться, и прошмыгнула мимо. Времени любезничать и оставаться послушной у нее больше не было.
Сохэй крикнул вслед, чтобы она вернулась, поспешил за ней. Эми перешла на бег и помчалась по длинному коридору. На шум из комнат выглядывали люди, но она неслась вперед.
Между створок входных дверей виднелся оживленный двор. Ишида уже был на полпути к воротам. Мельком заметив Катсуо, Нанако и Минору, ждущих около зала, Эми слетела вниз по ступенькам.
– Ишида! – завопила она.
Все вокруг застыли на месте. Гуджи замер, а затем резко развернулся.
Эми остановилась в кругу деревьев, под их сплетенными высоко над головой ветвями. Она смотрела Ишиде в глаза издалека, и в ней кипел гнев, что гуджи верил не ей, а стороннему каннуши, что он пренебрегал своей ками. Аматэрасу поручила Эми важнейшее задание, и она не подведет. Вот только как убедить Ишиду, что правда на ее стороне?
В груди затрепетал жар, словно нашептывая, подсказывая. Она вспомнила ярость Аматэрасу во время битвы с Изанами. Эми тоже могла быть яростной. Она ведь воплощение Аматэрасу, ее голос на Земле. И пусть солнцестояние еще не наступило, она уже приблизилась к тому, чтобы стать ками, настолько, как иным камигакари и не снилось. Она исполняла волю Аматэрасу.
– Гуджи Ишида! – в ее голосе, заполнившем двор, прозвенела непривычная ей самой власть. – Служить Аматэрасу – ваш долг!
Ишида поджал губы.
– Я живу во имя служения моей ками, – негромко отозвался он.
– Я несу вам приказы Аматэрасу, – заявила Эми. – И вы отказываетесь повиноваться?
Лицо гуджи окаменело от гнева, заметного даже издалека.
– Боюсь, что до солнцестояния ты не можешь говорить от лица священной амацуками.
Налетел ветер, вскружил сухую листву у ее ног. Жар внутри Эми пульсировал в такт с биением сердца.
– И все же я говорю от имени Аматэрасу. Она дала мне силу. – Эми вскинула голову. – Верите вы в произошедшее или нет – не имеет значения. Это неважно. Аматэрасу поручила мне задание, а через меня – вам. Покоритесь ли вы воле своей ками?
Гуджи внимательно на нее смотрел. В иных обстоятельствах командный тон Эми считался бы неприемлемым высокомерием, однако ками ни о чем не просили. Не уговаривали, не склоняли, не задабривали. Они приказывали. И если Эми воплощала волю Аматэрасу в этом мире, должна приказывать и она.
Ишида опустил взгляд на лениво кружащие у ее ног листья, и на его лице мелькнуло сомнение.
А затем тишину двора нарушил другой голос:
– Никто из смертных не смеет говорить от лица ками. Даже камигакари.
Из-за группки мико, стоящих у ворот двора, показался мужчина