Паноптикум. Светлана Чистова
среди стекловских ветеранов оказалось немало. Но возникли сложности, о которых доверительно сообщила ему по телефону директриса Алла Геннадьевна, дородная дама лет сорока. Она вот уже десять лет находилась в состоянии необъявленной войны с собственным весом, но вес ее, по причине частых застолий и обильных возлияний в подведомственном учреждении, неизменно выходил победителем в этой борьбе. Что только ни делала Алла Геннадьевна, чтобы влезть в обожаемую ею джинсовую брючную тройку! Она запретила своим сотрудникам и активистам ветеранских организаций подносить ей в праздники шоколад и конфеты, сократила до минимума чаепития в рабочее время, даже собственный день рождения превратила в день строгого поста, но настырные старики с чувством глубочайшей благодарности все тащили и тащили, так что Алла Геннадьевна частенько пребывала в угнетенном состоянии духа.
Алла Геннадьевна сообщила Игорю Семеновичу, что шестнадцать пенсионеров, активно посещающих ее учреждение, в дни оккупации и освобождения города были подростками, но, к сожалению, из всех шестнадцати Игоря Семеновича сможет заинтересовать только один старик, поскольку трое из этого числа уже с трудом вспоминают свое имя, четверо наотрез отказались давать интервью, шесть человек после войны основательно подпортили свои анкетные данные, связавшись с уголовным кодексом, а двое из списка, по собственным наблюдениям Аллы Геннадьевны, склонны к фантазиям и вполне могут выкинуть из старческой вредности что-нибудь этакое.
– Что же, Алла Геннадьевна, будем работать с теми, кто остался, – тепло поблагодарил Игорь Семенович директрису и тут же деловито осведомился:
– Старик-то хоть не из идейных? Какое у него образование?
– Образование самое подходящее, Игорь Семенович, – семь классов, восьмой коридор, да еще курсы электромонтеров в учебном комбинате, – успокоила его Алла Геннадьевна.
Игорь Семенович заметно повеселел. Теперь-то за основным очерком праздничной полосы дело не встанет. Этот старик, по словам Аллы Геннадьевны, узнав о предстоящем очерке в районной газете, чуть ли не прослезился. Он порывался сам приехать в редакцию, и Алле Геннадьевне едва хватило красноречия, чтобы удержать старика дома.
Это дело оказалось трудным.
– К вам, Максим Яковлевич, приедут домой. И никуда ходить не надо. Вы слышите меня, Максим Яковлевич? Будьте завтра дома и ждите приезда двух сотрудников редакции, журналиста и фотокорреспондента. – Алла Геннадьевна битых полчаса сидела у телефона и старалась четко и ясно произносить слова, зная, что старик почти глухой.
Директриса уже хотела окончить разговор и положить телефонную трубку, как вдруг Максим Яковлевич довольно сообщил ей, что его старуха накроет праздничный стол, а сам он по случаю приезда важных гостей достанет пол-литра «Стольной». Алла Геннадьевна от испуга обомлела, но через мгновение взяла себя в руки и тоном фельдфебеля приказала Максиму Яковлевичу пол-литра отставить,