Цепи свободы. Марина Ламар
себя перед Богом,
Повторяя слова, да не те…
Я молитвенных фраз не искала,
Признаваясь в терзаньях души.
Эхом вторили голые скалы,
Отражая мой стон от вершин.
Я Кавказом дышу, задыхаясь
От рыданий и мыслей своих.
Крик ослаб, но зовет, не стихая,
Посвященный страданию стих.
Сгущает краски плотность тесноты,
Засвечивая пленку чувств высоких.
Мой страх заговорил с судьбой на «ты»,
Расчерчивая цельный взгляд на блоки.
Я логикой могла бы пренебречь
И разметать сгустившиеся краски,
Взяв не перо, а высшей пробы меч,
И кровью накормить – так, для острастки.
Но с красным перебор. Его огонь
Уже испит смирением повсюду.
Работающий Подлости Закон
Благословил на царствие Иуду.
Разлито масло. Ждет моих шагов,
Поблескивая золотом на солнце.
Не мой роман. И взгляда блеск другой –
Почти немой, без тайны, без эмоций.
Но так и быть, я эту роль сыграю,
Чтоб выпал снег на пепельную гладь.
Про счастье пьеса все еще сырая,
И не дано ее мне дописать.
Окунается солнце в туман,
Не давая лучам разгуляться.
Воздух странно игрив, словно пьян.
Насекомые кружатся в танце.
Ветер кроны лизнул и иссяк,
Чтобы вновь пронестись по долине.
Дождик взял и прошел, как босяк,
Замерев в кружевах паутины…
Пыль времени осела на пейзаж.
Проходит день бесповоротно наш.
Пугаешься возврата в тишину
И в старую, случайную вину.
Прощенье не озвучено пока,
Прощанье прозвучало свысока,
Последний иероглиф смыт волной
И новой необъявленной виной.
Напустит туман
осенняя снежная пудра,
день спрячется мудро
в помои из сплетен,
но будет по-своему светел.
Учителя
Как одиноко падал город
В непредсказуемость ночи.
Я помню, как сгущался холод
И как он жить меня учил.
Луна монетой серебрилась,
Глядела в лужи-зеркала.
Она тоске меня учила,
И я вникала, как могла.
Напоминали перец чили
Слова, звучавшие в бреду.
Они страданию учили,
Имея божий дар в виду.
Гудит эфир.
Лучи коснулись окон.
Упал последний локон,
и целый мир
упрямо-однобокий
уже забыли боги
под звуки лир.
Подспудно, ненароком
выходит горечь боком.
Ни с чем факир.
За ругани потоком
звучат другие строки.
В золе мундир.
Вы скажете – жестоко,
но в мире одиноких
чума и пир.
Уже не считаю нужным
тебя оправдывать;
уже не считаю нужным
тебя