Корни. Алекс Хейли
Кунта решил избавить младшего брата – да и себя тоже – от этих мыслей, рассказав о замечательных дядьях.
– Братья нашего отца тоже сыновья Каирабы Кунты Кинте, в честь которого меня назвали, – с гордостью сказал Кунта. – Но наши дядья, Джаннех и Салум, рождены Сиренг.
Ламин ничего не понял, но Кунта продолжал рассказывать:
– Сиренг – это первая жена нашего деда. Она умерла прежде, чем он женился на нашей бабушке Яйсе.
Кунта разложил на земле палочки, чтобы показать Ламину разных членов семьи. Но он чувствовал, что Ламин все равно не понимает. Со вздохом Кунта принялся рассказывать о приключениях дядьев – ему самому страшно нравилось слушать об этом от отца.
– Наши дядья никогда не брали себе жен: так велика была их любовь к странствиям, – начал он. – Целыми лунами они странствовали под солнцем и спали под звездами. Наш отец говорит, что они были там, где солнце сжигает бесконечные пески. В том краю никогда не бывает дождя.
А в другом месте, где оказались их дядья, деревья были настолько толстыми, что в лесу было темно, как ночью, даже среди дня. Там жили люди ростом не больше Ламина. Как Ламин, они ходили голыми – даже взрослые. Но люди эти могли убивать даже огромных слонов крохотными отравленными стрелками. А другая земля, где они побывали, оказалась страной гигантов. Джаннех и Салум видели воинов, которые могли метать свои охотничьи копья вдвое дальше, чем самый сильный из мандинго, а их танцоры подпрыгивали выше своего роста – и были они на шесть локтей выше самого высокого человека в Джуффуре.
Перед сном Ламин широко раскрытыми глазами смотрел на брата. А Кунта разыгрывал перед ним свою любимую историю – неожиданно выпрыгивал, рубил воображаемым мечом направо и налево, словно Ламин был одним из бандитов, с которыми их дядьям приходилось сражаться в странствиях чуть ли не каждый день. Дядья их проделали долгий путь до великого черного города Зимбабве, они шли много лун, нагруженные слоновьми бивнями, драгоценными камнями и золотом.
Ламин просил рассказать новую историю, но Кунта велел ему спать. Когда же сам он улегся, то никак не мог выбросить из головы мысли о своих дядьях. Он словно видел все собственными глазами. Иногда ему снилось, что он сам путешествует вместе с дядьями в далекие земли, разговаривает с людьми, которые выглядят, ведут себя и живут совсем не так, как мандинго. Стоило ему услышать имена дядьев, как сердце его начинало колотиться изо всех сил.
Через несколько дней имена Джаннеха и Салума прозвучали в Джуффуре так громко, что Кунта с трудом сдержался. Был жаркий, тихий вечер. Почти все жители деревни сидели у дверей своих хижин или в тени баобаба. И вдруг в соседней деревне громко заговорил тамтам. Как и взрослые, Кунта и Ламин внимательно прислушивались к грохоту, чтобы понять, что сообщает барабан. Ламин громко ахнул, разобрав имя отца. Он был еще слишком мал, чтобы понять остальное, поэтому Кунта шепотом передал ему услышанное: в пяти днях пути на восходящее солнце Джаннех и Салум Кинте построили новую деревню. Они ожидают своего брата Оморо на церемонии наречения названия деревни