Эра победителей. Светлана Викторова
стороне берег, не представлялось возможным.
Он решил плыть наугад в направлении, перпендикулярном к борту растворившегося в темноте корабля, оставив его справа от себя. Именно в этой стороне должен быть берег, если допустить, что корабли идут в Глариаду, иначе говоря, вдоль побережья. Другого Имакс предположить не мог.
Тот голос на палубе, приказавший Имакса бросить за борт, упомянул о том, что скоро предстоит бросить якорь. Не в открытом же море? Учитывая время в плавании, выходило, именно в Глариаде.
И он поплыл. В полную темноту, выбрав наугад направление. Он старался грести изо всех сил, вложив в них всю свою решительность и надежду на спасение.
Но преодолев приличное расстояние, несмотря на хорошую физическую подготовку, Имакс начал чувствовать растущую усталость во всем теле. Каждый взмах тяжелеющими руками давался все труднее и труднее.
Он плыл в беспросветной темноте, вода и небо слились в единое бескрайнее «ничто», вне времени и пространства. Тишина была такой же бескрайней, как и океан вокруг него, и лишь легкие всплески воды нарушали ее, и только подчеркивали гнетущее одиночество, заставлявшее цепенеть саму душу.
Время от времени он переставал грести и замирал в надежде уловить направление потоков ночного бриза, чтобы определить, с какой стороны земля, но переменный ветер препятствовал этому.
Та мысль, которую он старался удерживать как можно дальше от себя, запрещая ей вторгаться в сознание, тем не менее, по мере его усталости, приближалась к нему все ближе и ближе. А именно: если он ошибся и плывет в открытый океан, то все его старания напрасны, и сколько бы он ни плыл, он приближается лишь к своему неизбежному концу.
Он видел себя затерянным во мраке ночи, вдали от людей, вдали от жизни, вдали от Солнца, где нет силы, способной прийти ему на помощь, и чувство ужасающего одиночества и неотвратимой обреченности готово было поглотить все его существо.
Имакс отчаянно вглядывался в темноту, замирал над водой, напряженно вслушиваясь, пытаясь различить хоть что-нибудь, что могло послужить ориентиром в этой непроглядной гнетущей темноте.
Ничего. Лишь мрак и безмолвие.
Теперь ему стало казаться, что он не плывет, а лишь перемешивает воду на одном месте, никуда не двигаясь, и он будет так барахтаться до тех пор, пока бездушная бездна, забрав все силы, поглотит и его самого, насмехаясь над его жалкими попытками уцелеть. Он чувствовал, что с каждым мгновением теряет спасительную надежду.
Никогда в жизни ему не было так страшно, как теперь. Страх разрастался леденящей волной, стремясь сковать все его мышцы и каждую клеточку и парализовать саму его душу.
Но с одержимостью человека, которому уже нечего терять, он принял решение бороться до конца.
Собрав всю свою волю, Имакс продолжал отчаянно грести, не отдавая себе отчета, куда он плывет, сколько он уже проплыл и что у него впереди. Он решил: что бы ни готовила ему судьба, в какой бы точке океана он ни находился сейчас – он будет грести до последнего