Подарок морского черта. Дарья Щедрина
чашкой в руках. Муж изобразил на лице улыбку и вяло помахал рукой, приветствуя ее.
Оставив в коридоре на столике свою сумочку, Марина поднялась по мраморной лестнице на второй этаж в кабинет Марка, вошла без стука. Лернер шагнул ей навстречу с балкона, держа в руках пустую фарфоровую чашку.
– Здравствуй, дорогая, – дежурно чмокнул в щеку. – Не ожидал, что ты прилетишь так рано.
– Марк, давай поговорим спокойно, – сразу перешла к главному Марина, располагаясь в кресле напротив его рабочего стола. Она так устала прокручивать в уме этот разговор, что слова сами собой сорвались с языка. Пораженную гангреной ногу лучше всего ампутировать сразу, одним махом. – Я хочу развестись.
Чашка звякнула о блюдце и повалилась на бок, пролив коричневую каплю недопитого кофе на белый фарфор.
– Даже так? – хмыкнул Лернер и удивленно приподнял бровь. В его лице было что-то от хищной птицы. И смотрел он на нее одним глазом, немного наклонив голову, словно примериваясь, как лучше клюнуть своим острым, изогнутым клювом. – С чего вдруг такое решение?
– Марк, ты сам прекрасно знаешь, с чего. Давай не будем прикидываться и изображать оскорбленную невинность. Я ужасно устала с дороги.
Лернер сел в просторное кресло, напоминающее королевский трон, напротив нее. Теперь их разделял письменный стол с массивным золотым пресс-папье и настольной лампой в стиле ампир. От его холодного оценивающего взгляда стало зябко.
– У тебя кто-то есть? – спросил Лернер с ледяным спокойствием.
– Нет. У меня никого нет. У меня уже давно нет мужа, для которого я стала удобным предметом мебели в привычном интерьере. У меня нет дочери, которая так поглощена своей личной жизнью, что забыла поздравить мать с сорокалетием. У меня нет друзей. Ведь не будешь же считать друзьями тех, кто за любезными улыбками прячет зависть, злобу, презрение. У меня есть только я сама. И я задыхаюсь в этом замкнутом искусственном мирке, как от угарного газа. Отпусти меня, Марк.
– Отпустить? Как ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? Ты ж не думаешь, что я отдам тебе половину из всего того, что имею? Мои адвокаты, если постараются, оставят тебя без копейки.
Марина посмотрела на него с сожалением. Когда же он успел превратиться из молодого, обаятельного парня, шебутного, с ярко выраженными лидерскими качествами, полного грандиозных планов, в хищную птицу? А она даже не заметила.
– Марк, ты способен оставить без копейки мать твоей единственной дочери?
Он долго сверлил ее взглядом, а потом все-таки опустил глаза и облокотился на стол, устало уронив голову на сцепленные в замок руки. Плечи его как-то обмякли.
– Нет, нет, конечно, Мариш. Просто не хочу связываться с судебными разборками. Скажи, что ты хочешь получить, и я все сделаю. Мы ведь можем остаться друзьями?
В его взгляде мелькнул прежний Марк Лернер, которого она когда-то, очень давно, любила.
– Нет,