Настроение: со льдом!. Екатерина Риз
разошлись по комнатам, а я осталась одна на веранде. Сидела в кресле и смотрела на звездное небо. В городе такого неба не увидишь, таким воздухом не подышишь, и я пользовалась возможностью. Да и спать не хотелось, если честно. Мне в этом доме не спалось. Обычно я лежала в темноте и прислушивалась ко всем звукам. В доме было тихо, а я лежала и продолжала прислушиваться, чувствуя себя сумасшедшей родственницей в замке.
– Чем я её напугала? – переспросила я, не повернув головы и не взглянув на него. – Словом «работа»?
Виталик сделал ещё пару шагов и остановился где-то недалеко от меня. А у меня сердце заколотилось неровно и стало больно в висках от напряжения.
– Ты же знаешь, что Ляля не сможет работать. На какой работе ты можешь её представить?
– Если приспичит, то на любой. Так бывает, понимаешь? В жизни случается всякое, и меня пугает, что моя двадцатисемилетняя сестра не в состоянии заработать себе и детям на кусок хлеба. Это ненормально, Вить.
– Но это же Ляля, – проговорил он таким тоном, будто это всё объясняло.
Я кивнула, признавая.
– Да, это Ляля.
Мы помолчали, мне, если честно, говорить, вообще, не хотелось. Так бы сидела и сидела в тишине, чувствуя, что он стоит за моей спиной. От этого было тепло и спокойно. А пока Виталик молчал, то не говорил о Ляле. Такой светлой, такой замечательной, которую он беззаветно любит.
– Как ты живёшь? – спросил он.
Я пожала плечами, до боли в глазах вглядываясь в тёмное небо.
– Наверное, хорошо. У меня работа, ипотека, машина в кредит. Мечта съездить во Флоренцию осенью и купить себе платье от «кутюр». Знаешь, такое, чтобы надела – и все упали.
Он негромко рассмеялся.
– Думаю, и без этого платья ты в состоянии всех сразить.
– Может быть, – не стала я спорить. – Правда, я не такая красавица, как Ляля.
– Ты просто другая. Но красавица.
Я помолчала, собираясь с силами, после чего коротко поблагодарила его за комплимент.
– Спасибо.
Вышло формально и дежурно, как на работе.
Мы еще помолчали, после чего Виталик собрался уходить. Наверное, его тяготило молчание, или моё общество, не знаю. Он что-то промямлил про детей, про Лялю, пожелал мне спокойной ночи, а я уже в спину ему сказала:
– Ты ведь хотел в Москву. Ты так мечтал о карьере, а теперь собрался перебраться в деревню?
Он обернулся, помедлил с ответом, после чего пожал плечами.
– Приоритеты меняются с возрастом, Том.
Я всё-таки развернулась, посмотрела на него. Я никак не понимала, а понять хотелось.
– А в чём ты их поменял? Тебе не нужна работа, достойный заработок?
– Нужны, – сказал он. – Но семья мне нужна больше. Я сейчас провожу с Лялей и детьми куда больше времени, чем раньше. Мне это нравится. А что будет, если мы переедем в Москву? Ты сама понимаешь. Я буду видеть детей только, когда они спят. А Ляля будет одна в чужом