Вокруг Петербурга. Александр Андреев
подавить недовольство. Спустя несколько дней «почетный опекун» Ламсдорф доносил в Петербург, что «порядок в Гатчинском Николаевском институте восстановлен. Девять воспитанников, по сделанному много внушению, явились ко мне с повинною головою, я арестовал их и делаю распоряжение об удалении этих воспитанников из института».
Неприглядная картина жизни в институте нарисована в акте специальной комиссии по расследованию причин событий 19 февраля. Тут унижения и избиения, длительное содержание в карцере, недоброкачественная пища, словом, вся система издевательств, процветавшая в бурсе.
Воспитанники Мальевский, Кукарин и Красовский выразили неудовольствие пищей – их посадили под арест и под угрозой наказания накормили нарочно приготовленным обедом с примесью песка. Воспитанник Свиридов, получивший за мелкую шалость 100 розог, был отнесен в госпиталь на окровавленной простыне. Больного желудком мальчика трое суток в лазарете усиленно поили слабительным, вызвав осложнение болезни.
Жаловаться было некому. Директор института Доливо-Добровольский заявлял: «Если вы пошлете почетному опекуну анонимное письмо с жалобой на меня, то это подло с вашей стороны; если же вы подпишете ваши фамилии, то принесшие жалобу будут строго наказаны». Он угрожал, что отдаст в солдаты всех, на кого пожалуется Игнациус. Не приходилось рассчитывать на сочувствие опекуна, который хвастался: «Поехал в Гатчинский институт – перепорол 30 человек! Перепорю 60, 600! По крови пойду!»
Бессмысленно было обращаться и к царю. Он знал и молчаливо поощрял действия институтских властей. Об этом свидетельствует эпизод, рассказанный воспитанником Малаховским. Однажды царь посетил институт и потребовал, как полагалось, пробу пищи. Зачерпнув ложку щей, он с трудом проглотил их, но лицемерно одобрил. Царица, пригубив щи, тут же их выплюнула и всё-таки поспешно заметила: «Действительно, очень вкусно».
В общем, жизнь воспитанников была поистине хуже собачьей. Это не только образное сравнение. На их суточное довольствие, например, давалось по 14 копеек, из которых не малую толику крали институтские экономы. На питание же каждой из пяти принадлежащих царице японских собачек, содержавшихся в особом гатчинском «пансионе» под присмотром «мужика», отпускалось по 20 копеек.
А вскоре произошло другое событие. Оно свершилось почти незаметно для горожан, но стало крупной вехой в истории города. В нем сказались те изменения, которые происходили в стране после крестьянской реформы 1861 года, когда ускорилось развитие капитализма и на арену политической борьбы начал выходить рабочий класс.
Известный русский металлург А.С. Лавров в 1874 году основал в Мариенбурге меднолитейный завод. Первое промышленное предприятие города было поначалу невелико (здесь занимались литьем колоколов), но с организацией капиталистического производства в Гатчине появились рабочие. И это обстоятельство, как мы увидим дальше, имело решающее значение для борьбы с гатчинскими самодержавными