Корделаки. Инга Кондратьева
и ценителей. Как маска, как панцирь, как доспехи. Нет. Здесь в сгущающемся сумраке деревенской тиши таковое доверительное поведение казалось единственно возможным, самым верным и природным. Это разоружало, и расслабляло, и окутывало…
– Да! Амалия Модестовна своим согласием жить с нами скрасила стариковскую скуку. Но и сама она молодец, не киснет. В губернском собрании видную роль играет, во всех благотворительных вечерах деятельное участие принимает, сборы организует, ведёт жизнь общественную, бурную, – нахваливал вдову и деверь. – Всё-то они там спорят, или музицируют, или прогулки для общества устраивают. Так что и нас, стариков, бывает прихватывают.
– Вот как! – искренне заинтересовался граф губернскими развлечениями. – А что это за прогулки? С выездом каретами или пешие? Так называемые пикники? А что ж, когда лето кончится?
– Да по-разному бывает, – ответила сама вдова. – Если без малолетних деток, то бывает, что и конные.
– Как! – граф слегка покраснел, потому что в уме своём посчитал склонную к полноте Амалию Модестовну к седлу непригодной, а теперь боялся обнаружить это в беседе. – Вот бы знать, что вы выезжаете, так мы могли бы ещё днём осмотреть окрестности верхом.
– Это не поздно будет сделать завтра, граф? – вдова спрашивала, как бы между делом, совершенно не жалея об упущенном. – У Павла Семёновича великолепная конюшня, право слово! Есть из чего выбрать.
– Сожалею, но с рассветом вынужден буду отбыть в город, – графа ничто не подгоняло, но какой-то внутренний голос подсказал ему нынче эти слова. – Только ваше непревзойдённое радушие и гостеприимство, дорогие хозяева, позволили мне свернуть с пути. Но дела – есть дела! А хорошенького понемножку!
– Тогда едемте сейчас! – Амалия Модестовна решительно встала. – Дорогой Пал-Семёныч, брать ли с собой дядьку Касьяна или пусть спит?
– Да ты, душенька, сама тут каждый кустик знаешь уже. Хоть в ночное со всем табуном посылай. Не трогай старика. Я прикажу, так Филька сам взнуздает. Тебе Липку седлать? А вам, граф, подобрать что-нибудь из одежды?
– Да у меня с собой всё есть. Почиститься бы только! – у Ильи Казимировича загорелись глаза от перспективы даже простой верховой прогулки. Всё будет, чем занять себя до сна!
Ему выделили комнату и камердинера. Через полчаса он был готов и вышел к конюшням. Амалия Модестовна уже сидела в седле, под ней гарцевала, как успел заметить взглядом знатока граф, довольно резвая кобылка. Гнедая масть её отдавала чуть в розовый оттенок, который присущ резным изделиям из липовой древесины. А, возможно, это лишь показалось графу в заходящих лучах пурпурного заката и было лишь плодом его воображения. Ему же предназначался конь мастью темнее и гуще, выносливый и лёгкий в поводу. Граф с Амалией Модестовной миновали подъездную аллею и скрылись за листвой придорожного кустарника. Старики остались коротать время за чаем одни.
– Скажите, кличка лошади как-то связана