Апология Маркса: Новое прочтение Марксизма. Ян Гэн
теперь благодаря работе самой спекуляции своего завершения и совпадающим с гуманизмом». Маркс же и выполнил эту историческую задачу.
История свидетельствует, что материализм Нового времени, в особенности французский, с самого своего возникновения характеризовался антиметафизической направленностью. У Бэкона, по словам Маркса, «материализм таит еще в себе в наивной форме зародыши всестороннего развития. Материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку». В глазах Кондильяка[28] «метафизика не наука», а «фантазии и религиозные предрассудки». Однако развитие материализма Нового времени не оправдало возложенные на него надежды: материалистическая доктрина, сделавшая было человека центром философской науки и защищавшая тезис о творческом духе человека, развилась до понимания «[абстрактной] материи» как субъекта и приняла «античеловеческий» характер. Только освободившись от тяжкого гнета теократии, в доктрине материализма Нового времени человек вновь превратился в машину, а материя, отвергающая реального человека и его деятельность, стала субъектом всех изменений. «Чтобы преодолеть враждебный человеку бесплотный дух в его собственной области, материализму приходится самому умертвить свою плоть и сделаться аскетом. Он выступает как рассудочное существо, но зато с беспощадной последовательностью развивает все выводы рассудка». «С беспощадной последовательностью развивая все выводы рассудка» – именно так материализм Нового времени опять превратил философию во всеобъемлющую метафизическую систему. В гигантской системе естественного мира человек и его бытие растворились в абстрактной природе.
Это неизбежно переориентировало философию в направление изучения и познания активности субъекта и подтолкнуло к вынесению на первый план самосознания. Такой поворот был проведен в жизнь Кантом и Гегелем, принеся им громкую славу. К тому же Гегель создал еще и огромное, всеобъемлющее царство метафизики. «Гегель гениально соединил ее [метафизику XVII века] со всей последующей метафизикой и немецким идеализмом и основал метафизическое универсальное царство», чем вызвал «победоносную и содержательную реставрацию в немецкой философии и особенно в спекулятивной немецкой философии XIX века». Иначе говоря, гегелевская метафизика «подвела величественный итог всей предшествующей философской мысли», слила воедино метафизику и диалектику «чистого понятия»; весь мир в метафизике Гегеля представлялся находящимся в непрерывном движении, изменении и развитии.
Однако Гегель лишь формально признал волевую активность человека, рассматривая его только как орудие для самоактуализации абсолютного разума. Поэтому человек в гегельянской доктрине был полностью лишен инициативности, творческой активности и индивидуальности. Иначе говоря, в философии Гегеля абстрактной стала не только сущность, но и человек: согласно гегельянской доктрине, природа человека заключалась не в его реальном бытии, а в некоей
Кондильяк, Этьен Бонно (1715–1780) – французский философ, аббат.