Стамбул. Сказка о трех городах. Беттани Хьюз
Так подкреплялся боевой дух. Предательские течения в Босфорском проливе подстраивали ловушки идущим на подмогу из Мраморного моря судам мусульман. Во-вторых, арабы сами разорили окрестности, и потому захватчики со временем остались без продовольствия. Их лагерями постепенно завладевали голод, страх и болезни. С наступлением суровой зимы оказалось, что не осажденные, а осаждающие поедают вьючных животных, а возможно, даже взялись и за себе подобных{17}.
Наконец, в день христианского праздника Успения, 15 августа 718 г., командующий арабской армией приказал отступать. Победу вменили в заслугу покровительнице Константинополя, Пресвятой Богородице и Приснодеве Марии, чьи образы были развешаны по всем городским стенам{18}. Осознав, что преимущество перешло к ним, жители Константинополя, сплотившись, в последний раз, атаковали отступающего врага: множество мусульман утонуло, других доконали болгары. Оставшиеся в живых доковыляли до территорий союзников, а оттуда отправились домой.
Эти события стали легендой, даже не успев отойти в историю. А теперь эти образцы героизма, наступления и отчаянного бегства подводят нас к сквозной теме в истории Стамбула – этот город ведет двойную жизнь: как реально существующее место и как предание.
Еще много грядущих поколений по обе стороны конфликта будут, сидя у бивачных костров, петь песни об осадах Константинополя и сражениях на морских просторах. Средневековые летописцы и более поздние источники приукрашивали эти предания: рассказывали, что византийский император Лев III потопил мусульманский флот, коснувшись своим крестом вод Босфорского пролива. Многие утверждали, что Констант нес над головой крест, его солдаты пели псалмы, пока внизу мусульманский командующий Муавия показывал полумесяц, а его люди на арабском читали наизусть Коран. Увековечивающие память об этом не принимали в расчет то, что в обеих армиях, вероятно, многие говорили на греческом, что осаждающие и осажденные отлично понимали бы друг друга – тогда, когда выкрикивали оскорбления и угрозы и бубнили молитвы.
717 год стал – как среди христиан, так и среди мусульман – эпизодом героической истории и отсроченной победы. Впоследствии османы будут совершать паломничество к мечетям и святыням, которые, по их убеждению, были заложены в пределах города во время осады{19}.
Во множестве арабских источников утверждается, что арабы, по сути, победили и стремились к дальнейшему, полному завоеванию Константинополя и его территории на веки вечные{20}. Рассказывали, что еще до осады 674 года арабский военачальник Язид I взбирался на упорно неприступные стены Константинополя, потому-то его с тех пор и прозвали fata al-‘arab, «юным лидером арабов». А еще что арабские диверсанты входили в город и в отместку за убийства мусульман повесили византийского императора в соборе Святой Софии.
На западе сказания о невзгодах Константинополя живы, в сущности, до сих пор. В книге Толкиена «Властелин колец»
Харрис (2015), 88; см. также Стафакопоулос (2004), номер 208 в списке литературы.
В церковь Девы Марии во Влахернах, где хранится одно из самых значительных для города изображений Марии, можно зайти и по сей день, оказавшись в Стамбуле, в районе Айвансарая. Здесь, неподалеку от «ее» источника, был спрятан пояс Богородицы, предположительно, сделанный из верблюжьей шерсти. Теперь эта святыня хранится на горе Афон.
Хаслак (1916/18), с. 157–174.
Взгляните, что писал арабский историк и философ Ибн Хальдун: «…мусульмане приобрели контроль над всем Средиземноморьем. Их могущество и господство простиралось далеко. Во всем Средиземном море христианские нации не могли противостоять мусульманскому флоту. Мусульмане постоянно бороздили его воды в поисках добычи». Ибн Хальдун «Введение в историю (аль-Мукаддима)», перевод Розенталя (1989), с. 210.