След Кенгуру. Андрей Виноградов
богу.
Все это, однако, наигрыш. Хорошего настроения как не было, так и нет.
«Вот же сволочи!» – невольно думает он о соседях. Не о только что выдуманных, с припасенными на шесть жизней обоями, и не о конкретных, среди которых числюсь и я. Антон Германович забирает широким гребнем, он мыслит вообще, в принципе – о людях, подгадывающих, чем бы, как и где насолить ближнему. О тех, кто способен нагромоздить, презрев права и недобрый прищур соседей, в неделимом коммунальном предбаннике пару велосипедов, стремянку, лыжи и гору отслужившего, изгнанного за пределы жилья скарба, оставив лишь узкий проход, траншею, ведущую в два соперничающих блиндажа. И это еще не конец. В предбаннике обоснуются еще и банки с соленьями в компании с прикрытым марлей бочонком с квашеной капустой. Из бочонка капустный дух лезет сквозь щель под дверью в квартиру соседей, и уже все там внутри – мебель, одежда, полотенца призывно отдает закусью, даже стены пропахли. В общем, засада: либо принять вызов и спиться, либо спасовать – и с соседями в драку. Самому Антону Германовичу судьба такими сюжетами жизнь не приперчила, пощадила, да и в квартирах, где коротал он годы, всегда прихожие были площадью на три, а то и на четыре жилища. В этом случае банкует другой закон, «против кого дружим» называется, тут не один на один – сильный против слабого, не забалуешь, вмиг коллективом укоротят. Отнюдь не всегда, кстати сказать, фигурально. А вот дочери его младшей, Ксении, повезло меньше: пожаловалась днями отцу на произвол соседей. Отсюда и осела в его памяти пресловутая квашеная капуста. Забудешь тут, если дочь сетует, что муж ее под капустный дух принялся водочкой по вечерам баловаться. Это при том, что раньше только коньяк пользовал, да и то раз в году, не чаще.
– А как ты хотела? – в тот раз пожал плечами Антон Германович. – Если и в самом деле пахнет, как рассказываешь. – При этом вспомнил про заначенную в морозилке бутылку белой и скрытно проглотил слюну. – Так ведь это форменная провокация. Ну и рассказчица ты, дочь, не каждому дано. Талант! Вот по какой стезе надо было двигать.
– Ну пап.
Отнюдь не от невнимания к дочкиным проблемам Антон Германович так вяло, расплывчато откликнулся на ее переживания, такого не мог себе позволить. Отреагировал так в ладу с собственными представлениями о справедливости: зять-то, оказывается, нормальный, по всему выходит, мужик, а он, Антон Германович, обидно его недооценивал. Вот и не стал торопиться, разобраться следовало. Но и боль, с которой примчалась кровинушка, не растворилась в мужской солидарности, выпала-таки в осадок: решил, что заедет на днях к младшей и побеседует – сперва с соседями, потом с зятем. Или нет. Сперва обмоют воцарение мира в предбаннике – в результатах визита к соседям Антон Германович ни на йоту не сомневался, – а потом можно будет и о пьянстве поговорить. При случае. Если не испарится повод для разговора вместе с капустным духом. «Заодно и проверим – в самом деле, нормальный мужик, или так – временное просветление случилось.»
– Что