Мертвая роза. Екатерина Неволина
и волосы пшенично-рыжие, густые. А вот на лбу, наверное, огромная печать: «Я ИЗГОЙ! НЕ ПОДХОДИТЬ!» Горько и отвратительно.
Проезжавшая мимо огромная черная машина с ног до головы окатила ее водой из ближайшей лужи… Вытирая тыльной стороной ладони осевшие на лице брызги, девушка думала о том, как ненавидит их небольшой тихий городок – грязный и замшелый. Судя по всему, половину его населения составляли выходцы из среднеазиатских республик, половину – алкаши-неудачники. Казалось бы, всего полчаса на электричке от Москвы – а словно край мира. Северный полюс, утонувший в грязи и хамстве.
Настя, как могла, отряхнула джинсы и куртку и, поежившись, подошла к лестнице, ведущей под землю. Теперь спуститься и пройти переход насквозь. Тот мальчик с гитарой должен стоять на противоположной стороне. Скорее всего, сегодня он не придет. Во-первых, потому, что он был в понедельник, то есть позавчера, а во-вторых, если уж все сегодня пошло наперекосяк, вряд ли ей повезет увидеть его.
«Ничего. Главное – я подготовилась к неудаче и совсем не расстроюсь, если его там и вправду не будет», – сказала себе Настя. Обида на маму почти прошла. Вернее, девушка уже совершенно забыла о ней, охваченная другими чувствами. «Если он вдруг там, подойду к нему, улыбнусь и скажу «привет». Говорят, от одного слова еще никто не умирал», – решила Настя, топчась на верхней ступеньке.
Она, словно перед прыжком в воду, вдохнула побольше воздуха, пошла вниз и тут же услышала его голос.
Я последний из видевших этот мир в дни расцвета,
Я последний из помнящих к звездам истинный путь.
Изменилась земля. Нет уже прежних тени и света,
Нет героев, и люди живут просто так, как-нибудь.
Распахну свои крылья – вполмира, а может, вполнеба.
Поднимусь в небеса, облака оставляя вдали.
Я дракон с чешуей, что белее январского снега,
С сердцем чище, чем кровь из груди обожженной земли…
Настя застыла посреди перехода, похожая на соляной столб. Мальчик с гитарой был на месте! И он пел, с каждым словом вливая в ее вены сладкий яд. Сердце то безумно колотилось в груди, то замирало. Девушка чувствовала, что ей плохо. Просто физически нехорошо. Вот шагнет она вперед – и сразу умрет. Упадет на тусклый кафельный пол – и кранты!
Он стоял точно там же, где и всегда. Узкие джинсы, черная кожаная куртка, гитара… Он был таким же одиноким, как она сама. Сказочный мальчик, по замыслу злобного тролля угодивший в грязный подземный переход на утеху людям, не умеющим прочитать в золотом сердце и медовых глазах печальную и трогательную сказку одинокой души. Люди проходили и проходили мимо, и у Насти предательски защипало глаза. Ей вдруг показалось, что он – зеркальное отражение ее самой. Близнец-перевертыш из Зазеркалья. Только вот Манане Гурамовне, наверное, понравилась бы его музыка. Настя чувствовала в ней то, чего, видно, действительно оказались лишены ее Черни и Лист. Это было настоящее живое сердце.
«Надо