Книга Асты. Барбара Вайн
повторила просьбу, и на этот раз хитрая улыбка скользнула по лицу матери. Такая же улыбка появлялась, если она лгала им в детстве. Дети всегда чувствовали ложь. Вечером, когда она, изысканно одетая, появлялась с отцом: «Ты уходишь?» – «Конечно нет. Зачем мне уходить?» Или когда родители ссорились особенно жестоко, с упреками и оскорблениями: «Ты жалеешь, что вышла за папу?» – «Что за глупости? Конечно нет!»
– Конечно это неправда, lille Свонни.
– Тогда зачем? Я имею в виду – зачем кто-то написал это?
– Я что, господь бог? Или психиатр? Откуда мне знать, что у сумасшедших творится в голове? Скажи спасибо, что хоть кто-то в доме не совсем потерял рассудок и понимает, что грязные, злые письма надо сжигать. Ты должна ценить свою маму за то, что она заботится о тебе.
Аста собралась уходить. Допила кофе, принесла шляпу и направилась к выходу. Она никогда не говорила, куда идет и когда вернется. На этот раз она ходила за открытками, чтобы разослать приглашения на свой «шоколадный вечер».
Оставшись одна, Свонни попыталась убедить себя, что должна поверить матери. Поверить и забыть. В то время о существовании дневников она не знала. Это были просто тетради, которые Аста привезла с собой вместе с фотоальбомами и книгами. Тоже фотоальбомы, подумала Свонни, если вообще обратила внимание. Годы спустя она призналась, что если бы знала, то за время отсутствия матери пролистала бы их. А в тот день, обращаясь к цветам и кофейным чашкам в безлюдной комнате, она громко сказала: «Я должна поверить!»
Аста не вела себя как старая женщина, как пожилая мать. Наоборот, Свонни выступала в роли матери, а Аста казалась ее дочерью-подростком, которую подозревают в ужасном проступке, а девочка и не собирается признаваться. Девочка держит ситуацию в своих руках. А Свонни бессильна что-либо сделать.
Тем вечером, поужинав, они не сразу встали из-за стола. Аста в присутствии Торбена объявила, что должна им кое-что сказать. Возможно, она умирает. И это может произойти довольно скоро. Она подозревает, что у нее рак.
Свонни и Торбен встревожились не на шутку. Организовали обследование, и все анализы Асты оказались отрицательными. Рака у нее не оказалось, так же как и других заболеваний. Возможно, она что-то и подозревала, но, с другой стороны, могла все выдумать, чтобы произвести эффект. Ей нравились драмы. Но в тот вечер она поднялась к себе слишком рано, попросив Свонни зайти через некоторое время, когда она разденется.
Это была крайне необычная просьба. Поднявшись в спальню, Свонни ожидала услышать подробнее о симптомах, которые мать считала неудобным обсуждать при Торбене. Правда, такая щепетильность не в ее характере. Вместо этого Аста сообщила, что утром покривила душой. Но всегда намеревалась рассказать об этом Свонни до своей смерти. Умереть с таким грузом на совести было бы непростительно.
Однако виноватой она не выглядела. Наоборот, казалась весьма довольной собой. Она и не собиралась ложиться, а присела у кровати в своем ярко-синем халате, который подарила ей на Рождество жена дяди
Кена. Свонни не могла припомнить,