История болезни, или Дневник здоровья. Алиса Даншох
халатов и мужских пижам выглядывало нижнее бельё непонятного цвета. Обладатели этой одежды в подавляющем большинстве были отмечены ярко-красными разводами от применения жидкости Кастеллани. Иногда лица и руки пациентов и без кастеллани конкурировали с кумачом флага нашей страны.
Люди не один месяц проводили в ЦКВИ, чтобы избавить части тела от цвета государственной символики или чего другого. К счастью, человек быстро адаптируется к условиям выживания и уже через несколько дней перестаёт обращать внимание на внешний вид товарищей по несчастью, лекарственно-пищевое амбре, на неудобство койко-мест в перегруженных палатах и на убогость мест общего пользования. Примерно через неделю первая стадия – испуг – проходит и наступает следующая – повышенный интерес к методам лечения.
Старожилы, готовящиеся к выписке, охотно делятся полученным опытом, а заодно и всеми сплетнями про врачей и обслуживающий персонал. Вскоре вы уже знаете всё про всех и про всё в стенах ЦКВИ и в медицине в частности. Вы в курсе, кто с кем, и кто против кого, и как надо лечить, и к кому надо попасть на консультацию, и кому надо дать денежку, чтобы тебя впустили в здание ЦКВИ после отбоя и при этом не донесли главврачу. Увы, административные нарушения грозили провинившемуся изгнанием из стационарного цэкавэишного рая с указанием причины в документе о временной нетрудоспособности. Правда могла лишить больного величайшего завоевания социализма – получения причитающихся ему по бюллетеню материальных средств.
Первый больничный опыт не только расширил мой медицинский кругозор, но и заставил освоить программу по выживанию в непростых условиях. Фактически за два месяца я прошла начальный курс медико-житейского университета, овладела теоретическими и практическими знаниями и неплохо сдала первую сессию. Я усвоила, что мой диагноз – нейродермит – хотя со мной и навсегда, но с ним можно жить почти нормально, тогда как есть кожные болезни, неуклонно ведущие к полному разрушению организма. Разглядывая красочный наглядный материал, обильно развешанный по стенам кабинетов и смотровых, я радовалась, что у меня такое распространённое заболевание, спровоцированное сорока уколами мощнейшей антирабической сыворотки великого учёного Пастера.
И всё же меня тяготила мысль, что все мои мучения напрасны, поскольку в Москве уже лет десять не было зарегистрировано ни единого случая бешенства. С другой стороны, всегда существует вероятность нелепой случайности: а вдруг именно та предрассветная гостья из породы кошачьих была инфицирована? И что случилось бы, не сделай я прививку? Брр-р-р, страшно подумать. Мне хотелось найти объяснение, почему и за что я страдаю. Ничего лучшего в голову не пришло, как мысль, что на меня пало проклятье старой большевички. Похоже, мой невинный Пус всё же был замешан в воровстве мяса из холодильника персональной пенсионерки всесоюзного значения.
Глава II. Мой друг и врач Света Зайцева
Любое