Голубая Звезда. Ким Болдуин
сказала:
– Так он был в тайнике, о котором отец ничего не говорил, но ты уверен, что это и есть Голубая Звезда? А как мы можем это проверить?
– Я относил камень одному знакомому, чтобы его оценили, – сказал Ганс. – Мой друг работал на один из алмазных концернов, пока не вышел на пенсию. Это настолько уникальный камень, что одного взгляда хватило, чтобы сказать: это Голубая Звезда. Но, конечно, это было бы полной бессмыслицей, поэтому он посоветовался с экспертом по арабским древностям, профессором Байятом из Археологического музея Алларда Пирсона. Байят должен кое-что проверить, он свяжется с нами, как только закончит, но это может занять какое-то время.
– Ну, не может же их быть два?
– Конечно, нет, – ответил Ганс. – Если это настоящая Голубая Звезда, то главный камень Персидской короны в Кабуле – копия. Фальшивка.
– В это невозможно поверить. Десятки лет он выставляется в музее. Его видели тысячи людей. Не могут же в Афганистане не знать, что это подделка.
– А вот это хороший вопрос, – Ганс поправил галстук. – Я надеялся, что ты сможешь его продать тихо, или разделить на несколько частей, чтобы не продавать целиком. Но тот мой друг отказался помочь сделать это, из-за того, что бриллиант, возможно, обладает огромной ценностью. Любой авторитетный огранщик сказал бы то же самое. Может быть, поэтому твой отец скрывал бриллиант.
– Откуда, боже ты мой, мог взяться камень у отца? – снова спросила Крис. – Не могу поверить, что он не говорил тебе.
Ганс служил с ее отцом в голландской эскадрилье ВВС Великобритании, они были близкими друзьями. И Крис сомневалась, что у них друг от друга могли быть секреты, тем более, такие важные.
– Похоже, он и тебе не говорил, – заметил Ганс.
– Что странно, учитывая, что он никогда не упускал возможности выставить напоказ свои достижения, – пробормотала Крис.
Не удивительно, что он не поделился с ней этим напрямую, ведь они почти и не общались. В детстве, она пыталась добиться его внимания, но все ее попытки заканчивались одинаково. Мать начинала убеждать его принять участие в жизни дочери, потом у них была ссора, и Вильгельмина ван дер Ягт, в слезах, скрывалась в своей комнате, оставляя пьяного отца Крис одного в его кабинете. Те редкие случаи, когда они проводили время вместе, когда они были семьей, выпадали или на каникулах, в Харлеме, или в Венеции, с родственниками и важными друзьями, когда Ягты собирали вечеринки, чтобы произвести впечатление на коллег и соседей. Менялись гости, менялось место, но тема разговора всегда оставалась прежней – подвиги ее отца во время Второй мировой. Он не был замечен в скромности, когда дело доходило до возможности порисоваться, и совершенно не в его характере было скрывать от гостей тот факт, что он обладает таким бриллиантом.
– Думаю, он не хотел, чтобы кто-либо знал, что бриллиант так или иначе попал к нему, – проговорил Ганс.
Крис была слишком поглощена рассматриванием самого камня, чтобы ответить на его