Клуша. Светлана Сергеевна Васильева
за продуктами схожу, – сердито сказала Мария Васильевна. – Бесполезная, несобранная ты клуша.
Дверь с треском захлопнулась.
Олежка потянул Клаву за руку и снова захныкал. Он уже устал, хотел есть, Клава все это понимала, но все равно звонко ударила сына по щеке.
– Да замолчи ты!
Олежка покраснел от натуги, сопли свисали уже чуть не с подбородка. И вместо того, чтобы успокоиться, выпустив пар, Клава ударила его еще раз.
– Хватит, – приговаривала она с каждым ударом, – хватит, хватит, хватит реветь. Из-за тебя все, – сказала она и тоже расплакалась.
Глава 2
Наутро следующего дня Клаву разбудила мама. Клава еле разлепила глаза, мама нависала над ней уже в бежевом плаще застегнутом на все пуговицы, ярко подведенные карандашом губы крепко сжаты.
– Ты встанешь или нет? Я пошла, – убедившись что дочь проснулась, Мария Васильевна цепкой походкой на каблуках прошла в коридор и уже у двери крикнула.
– Закройся!
Как бы не хотелось урвать еще пару минут под теплым одеялом, пришлось вставать.
– Покорми ребенка, – проворчала Мария Васильевна, – уберись хоть немного, погуляйте. Меня до вечера не будет, сегодня учительское собрание, будь оно неладно, приготовь что-нибудь.
Клава кивала, засыпая на ходу. Мария Васильевна вновь поджала губы и закрыла за собой дверь не прощаясь.
Олежка сидел в детской за столиком и терпеливо ждал, когда его покормят. Стоило взглянуть на сына, как вина подступила слезами. Клава поплелась в ванную, сполоснуть лицо холодной водой, Олежка захныкал. Шевельнулось раздражение, даже умыться не дает, но тут же снова стало стыдно.
В детской, а по совместительству и Клавиной комнате, разве что спала она на диване в гостиной, царил кавардак. Старый шкаф, отданный мамой, доверху забит не пойми чем, то есть очень нужными вещами, которые однажды пригодятся. На полу пыльный коврик. Поверхность стола едва видно под бесплатными газетами и рекламными буклетиками, вперемешку с Олежкиными игрушками. Ноутбук притаился сбоку, старенький, только в интернете полазить. На окне пара цветков в горшках и жухлые листики от них на подоконнике. Синие занавески. Синие, потому что комната теперь мальчиковая. Детская кроватки, раскладывающийся кресло-кровать, которую лень разбирать. Клава настолько привыкла к этой комнате, в которой выросла. что не замечала уютная она или нет, просто жила в ней и все, как и ее сын теперь.
Олежке стукнуло три года, но Клава продолжала кормить его с ложечки. Нечего грязь разводить, думала она, засовывая ложку с кашей ему в рот как кочегар забрасывает уголь в топку.
Новый расчудесный день начался.
Подавая Олежке ложечку с кашей, Клава терзалась. Так легко обидела единственного близкого ей человечка. Ведь Олежка даже ближе ей, чем мама. Клава потерла переносицу, она и сама становилась как ее мать, взяла самое худшее.
Сейчас Мария Васильевна и не думала о том. чтобы стукнуть дочь, в конце концов Клава выросла и могла