Чёрное солнце. Макс Карнов
коридора переворачивались и кувыркались в перепуганных его глазах.
– Чего-то он плохо идёт, – проговорил здоровяк, на жёстком лице которого мгла обрисовала острый подбородок, ноздрястый, приплющенный нос, и насыщенные радостным блеском глаза.
– Так давай поможем! – воодушевлённо предложил, другой, что щеголял утиным носом, крупными скулами и густыми бровями. Раздумье было не долгим, распухший от прекрасной жизни, несчастный торговец отлетел к стене, размазавшись по ней куском простокваши, и друзья самоотрешённо принялись дубасить его ногами.
– Вперёд, тварь! – вскрикнул пышнобровый исполин, свернувшемуся калачом пленнику.
– Бегом! – гаркнул старательный напарник амбала, отвесив скулящей жертве ободряющий пинок по рёбрам. Тогда, превозмогая адскую боль и цепляясь за стену, милейший Семён Эдуардович тяжко вскарабкался на ноги, энергично поплётшись в начинённый зловещими тенями, кладбищенский сумрак. Обезумевшие глаза мученика поминутно ударялись о жуткие прутья решёток, за чьими оковами жались к мраку стен люди или призраки.
«Где я? Кто они? Что с ними? Они там живы или уже нет?» – вскачь пронеслись шальные мысли в полыхающей голове торговца, но оголтелый бег их перебил раздирающий душу скрежет растворяемой клетки.
– Здорово, мужики! Вы в компании, – прогремели басовитые слова поодаль и подавившись ужасом, горемычный Семён Эдуардович, узрел перед собой гиганта, необъятного, лысого, рассекавшего погребальную мглу пышными, рыжими усами.
– Добрый вечер, Микола! Вот тебе свеженький квартиросъёмщик, – усмехнулся широкими скулами глумливый проводник, свирепо толкнув пленника и тот, врезавшись в каменную грудь великана, свалился ему под ноги. В тот же миг, исполинская ручища без усилий вздёрнула гражданина Жуляк за шкирку едва ли не к самому потолку.
– Г-господа… что з-здесь происходит? Д-давайте поговорим, господа… Я уверен, это какая-то ошибка… – попробовал наладить дружественный контакт дипломатичный торговец, но могучий удар в челюсть поразил его и мертвенный свет ламп погас.
Тьма, рассыпавшая багровую золу своих туманов омрачила небо. Через облитое угасающим солнцем автомобильное стекло, Маркел пасмурно всматривался в переплетающиеся реки сумерек, немо высказывая свою досаду загоревшейся над Сурским мостом луне.
«Напиши по-своему, интереснее, чтоб все ахнули… Попробуй-ка напиши, легче некрологи писать, чем пытаться состряпать увлекательную статью о шлюхах!» – хмурыми многоточиями расклеились мысли его, а тёмные краски сгущались, обращая всё вокруг в неведомое и чарующее иносказание. Словно убегая от смуты, Маркел набавлял скорость и за стеклом торопливее мчались, срываясь во тьму, разрозненные обрывки аллей, магазинов, домов, бесследно уносившихся с дымом зажатой меж пальцев сигареты. Заболев от непрошенных, грустных помыслов, Сердобов узрел прикрывшиеся отребьями мрака отмели пустыря и блудливые юбки распутных девок. – «Нормальные