Неразрешимые противоречия. Иван Шам
вы ошибаетесь. Конечно! Я знал вашего отца, но не настолько, чтобы вот так просто приходить к нему без приглашения, что значит мою неосведомлённость о причинах его гибели.
– Тогда зачем же вы пришли? – расстроилась от краха своих надежд Лили.
– Я…
Порохов замолчал, судорожно перебирая в голове все варианты, но единственной и самой верной, как ему показалось, была попытка дать себе ещё форы, выманив Лили для объяснений из дома, ведь этим стенам, окружившим их двоих, осталось не так много времени, и его друзья могли в любой момент заявиться сюда с целой дюжиной динамита, схватить всех, кто нашёл пристанище под этой крышей, спуститься в винный погреб и устроить мощный взрыв, замаскированный под несчастный случай, который пробудит пожар, порождённый ради одной единственной цели – зачистить всё и всех.
– Я понимаю, что отнимаю ваше время, но если бы это не было так важно, то я немедленно бы оставил вас.
– Я на это надеюсь, – испытывающе прокомментировала его слова Лили.
– Не хотелось бы, чтобы вы меня неправильно поняли, но не могли бы мы обсудить всё в более уединённом месте? Подальше от посторонних ушей…
Лили словно ждала этих слов и сразу же поспешила ответить:
– Мы можем подняться в кабинет моего отца.
– Нет-нет, что вы! – пытался наиболее убедительно подвести разговор под свой замысел Порохов. – Я не сомневаюсь, что кабинет вашего отца более чем удобное место для разговора, но боюсь… Оно может нам не подойти. Насколько мне известно, там могут подслушивать.
Лили сделала шаг назад и удивлённо спросила:
– Тогда что же вы предлагаете?
– Я бы предпочёл продолжить наш разговор вне дома. В саду, скажем.
Лили сделала ещё один шаг назад.
– Тогда я вынуждена отказаться и попросить вас покинуть мой дом. Извините меня, но я не знаю ни вас, ни то, что вы могли бы замышлять. А сад – довольно удобное место для недоброжелателей, ведь он занимает огромное пространство, в котором можно легко затеряться.
Порохов попытался остановить её поток слов, но эта стихия оказалась нерушима.
– К тому же… Я не знаю более защищенного от посторонних ушей места, чем кабинет моего отца, что, я могу предположить…
– Я видел, как убили вашего отца! – отчаянно выпалил Порохов от понимания того, что ей нельзя здесь больше находиться, но в это же мгновение в его голову забралось осознание предательства, которое он совершает по отношению к своему ордену, бывшему для него всем – его семьёй, его жизнью, его мечтой. Зачем он это делает? Может быть, лучше всего было бы рассказать ей всю правду, которую, как казалось Виктору, она заслуживает, ведь ещё никто и никогда не поселялся в его сознании так глубоко. Она потеряла отца, а должна была потерять ещё и себя. Разве не честно было бы открыть все карты в последние моменты её вздохов? Нельзя опускаться до предательства! Ведь жизнь Порохова не принадлежит ему. Она лишь часть великой цели, к которой его готовили с самого рождения.
– Как? –