Безмолвные. Оксана Глазнева
поблизости от прибрежных городов, дороги выкладывали камнем, но изводила совсем не весенняя жара и тяжелая ноша – новобранцы попеременно несли провизию и пять деревянных ящиков. Тяжеленные, глухо заколоченные, они вызывали особую ненависть. Невозможно было угадать, что внутри, и среди новобранцев поползли слухи, что там лежат камни. Вроде так их проверяют на крепость тела и духа.
Затем они преодолели предгорье и началась степь. Солнце жгло беспощадно, и от него невозможно было укрыться: ни деревца, ни кустика, одна ровная бескрайняя степь до горизонта.
Впервые Кай увидел степные маяки. Каменные узкие башни высотой в пять саженей. Сквозь пыльные стекла фонарного помещения пробивался свет, но войти внутрь никто не мог, потому что железные двери не имели замков и дверных ручек.
Рядом с маяком и расположились на ночлег. Пока разводили костер и готовили в котелках похлебку, невольные новобранцы повалились в тени, разувались, охали над стертыми ногами. Кай рассматривал маяк.
– Кто их строил? – спросил он у белоголового пирата, что примостился в тени рядом.
– Не видал раньше? – Белоголовый усмехнулся. – Говорят, что боги. Маги по небу летают, им маяки не нужны.
По степи шли еще несколько дней. Видели еще три других маяка, словно их нарочно поставили друг от друга в дне пути. Кай считал себя сильным, но к долгому переходу и его тело оказалось не готово. Первые дни напряженной ходьбы он пережил легко. Портяницами обмотал ноги правильно, быстро подстроил дыхание и шаг. И хотя к вечеру двигался скорее из упрямства, чем от природной выносливости, но до ночного привала ничем усталость не показывал. Он гордился собой.
Но с каждым днем тяжестановилось. Стонала каждая мышле. Чернявый Лука заметил, с каким трудом Кай двигается.
– Если бы мы на корабле знали, что ходьба дается тебе тяжелее драки, попросил бы Юргена погонять тебя по трюму.
Кай промолчал. Насмешка была заслуженной. Тем более что Лука и рыжий Юрген шли впереди всех, не сбавляя шага весь путь.
Следующие дни пути Кай ненавидел себя за собственную слабость. Он пообещал себе, что сдохнет, но дойдет до конца среди первых. Дошел. Ночью несколько раз просыпался от судорог в ногах. Тихо ругался, долго лежал, глядя в ночное небо и боясь дышать в полную силу, потому что призрак новых спазмов все еще бродил рядом. Утром встал ослабевший и очумевший от недосыпания. Но сжал зубы и снова шел среди первых.
На седьмой день пути они вышли к руслу узенькой, но глубокой речушки Свири. Здесь стражники и новобранцы преодолели первую границу маноров, перебрались на другой берег реки и пошли вверх по течению.
Степь осталась позади, начался лес. Наконец наступила прохлада, но изводили мошки и комары. Некоторые из новобранцев умудрились расчесать тело до ран. Коршун ругал дураков и подгонял, как мог.
Спустя еще три дня повернули от реки на север, углубляясь в лес. Люди вокруг зароптали. Даже молчаливый обычно Рыжий тихо ругался. Кай не сразу понял почему.
Тавро, нанесенные людям на руки, начали зудеть. К вечеру они все превратились в свежие раны, сочились сукровицей.