Мост через жизнь. Рена Арзуманова
но мама сказала, что ей и мужа моего хватает. Сказала, что одного приблуды в доме достаточно.
Собака, отреагировав на видимо полюбившееся слово «приблуда», забила хвостом и позволила себе негромко поскулить. Совсем-совсем негромко. Просто чтобы подтвердить, что яйца она любит. И колбасу любит. И домашние пирожки. И ей, собаке, совсем неважно – с чем эти пирожки. Она всякие за свою жизнь ела: и с картошкой, и с вареньем, и с сосиской. И даже пару раз ей перепадали пирожки с мясом. Свежими они уже, конечно, не были, попахивали даже. Но ей, если уж быть откровенной, всё равно мясные пирожки больше понравились. Гораздо больше, чем свежие с вареньем. Собака вообще считала себя некапризной. Считала, что очень подходит для любви и домашнего проживания. Она никого не переделывает на свой лад, в еде непривередлива, честная и очень верная. В ней есть все те качества, которые люди упорно ищут друг в друге и не всегда находят. А если и находят, то тут же начинают сомневаться – любит, не любит. Верит, не верит. Это потому, что не различают запахи. Эх, если бы она, собака, могла говорить человеческим языком, она бы людям всё разъяснила. Хотя, с другой стороны, лучше не говорить. Ей, собаке, достаточно и общения с себе подобными.
Вот как-то раз, когда она ещё жила на даче со своим хозяином, ещё до того, как он её привязанную в электричке оставил, собака, которая жила на соседнем участке за забором, рассказала, что ей хозяйка кашу варит на мясном бульоне. Она, конечно же, соседской собаке сразу поверила. Собаки не врут. Но представить кашу на мясном бульоне не получилось никак! Она даже в дырку в заборе на соседскую собаку посмотрела. Такая замухрышка – маленькая, ушки торчком, шерсти нет, только хохолок птичий торчит. А ей – кашу на мясном бульоне! Нет, людей понять очень сложно.
Ольга Михайловна, немного подумав, протянула собаке пирожок. Мясной запах кружил голову. Проглотив пирожок, собака от восторга закатила глаза и почувствовала готовность следовать за этой доброй женщиной хоть на край света. На самый-самый край. Туда, где нет электричек, хохлатых собак, но есть каша на мясном бульоне. Есть верность, любовь и уверенность в завтрашнем дне. Есть дом. Или будка во дворе. Или коврик у порога. Собаке не было важно где спать.
– Что же мне с тобой делать? – Ольга Михайловна сначала внимательно посмотрела на собаку, затем на продукты, выложенные на клеёнке. – Я, конечно, могу всё тебе отдать. Мне не жалко. Но вдруг тебе потом плохо станет? С голодухи-то?
Собака, поразившись сказанному, тихо гавкнула. Как это – станет плохо от еды? Плохо может быть только с привычного голодания! И грустно от привычной нелюбви окружающих. Собака, вытянув шею, положила голову на колени женщины. Она не знала, как ещё в данной ситуации объяснить, что она, собака, без каких-либо неприятных последствий для здоровья может съесть всё. Совершенно все! Если не пожалеют.
– Ах ты, боже мой… – Ольга Михайловна от неожиданности вся подалась