Эпоха пепла. Юта Мирум
тонкие ушки и карминовая кожа с жесткой короткой шерсткой и отдаленно не подчеркивали хищную суть создания, особенно если сравнивать с другими родовыми драконами. Лацерна походила на плюшевую игрушку – даже Глубина, стань он вдруг румяной девицей, признал бы, что в звере есть некая миловидность. Похоже, Санкти не воспринимали лучшего друга Айи всерьез, раз заперли его второе сердце в такой нелепой оболочке.
Создания как Лацерна – главная причина, по которой вторые претенденты на престол сторонились незваных гостей. В стенах их убежища, у самой мертвой воды, на свет появлялись защитники. Они впервые открывали глаза вместе с появлением наследника на свет и закрывали их в последний раз вместе с хозяином, сколько бы лет он ни прожил. Глубина знал, что защитники – подарок Санкти четырем монаршим семьям, но совсем не понимал, чем они его заслужили. Дар Владык, полученный однажды, сквозь века переходил от одного отпрыска к другому по праву старшинства. Теперешний драконий глава был старшим ребенком своего отца, а потому каждый из его детей – Мейсон, Джонас и Селена – имел защитника. Но спустя годы только дети первого из троицы, Мейсона, появятся на свет со вторым сердцем – драконом.
Рык Лацерны стал громче, вынуждая Глубину вспомнить о своих обязанностях. Защитница прижала уши к голове, с тихим шелестом расправляя мощные крылья. Царапая когтями ковер, Лацерна пригнулась, готовясь к прыжку, и Айя убедилась в том, что дракониха все же злопамятная, а слуги не собираются препятствовать ей в поедании гостьи.
– Перестань! – послышался рассерженный голос, и в тот же момент в коридоре появился его владелец. Джонас в последний миг ухватил Лацерну за хвост и поднял ее на руки, за что тут же получил когтистой лапой по щеке. На лице юноши явно читалась растерянность, и дракониха, сдавленно рыкнув, затихла. Спустя миг неудобной тишины она оттолкнулась от рук хозяина, перепрыгнула через его плечо и исчезла за приоткрытой дверью.
Расстроенный взгляд Джонаса, брошенный в сторону родного существа, не ускользнул от принцессы. Узы хозяина и защитника были крепче, чем у матери и ребенка – Айя хорошо понимала, как худо сейчас ее другу.
– Обиделась из-за Представления? – догадалась Айя, и драконий сын коротко кивнул, прижимая платок к кровоточащей щеке. Когти у Лацерны были крепкие, острые, и даже слабого удара хватило, чтобы расцарапать лицо хозяина. Айя подошла к другу и приложила руку поверх платка; неглубокая рана быстро затянулась.
– Ты писал, что она подралась с защитником Мейсона, – аккуратно добавила Айя.
Опять кивок.
– На твоем месте я бы произносил его имя тише, иначе «великий» назло возьмет да выползет из своих тайных подвалов, чтобы откусить тебе голову, – предсказал драконий сын, и робкая улыбка украсила его грустное лицо. В уголках зеленых глаз заиграли смешинки, и принцесса, чуть поднявшись на носочках, в дружеском порыве потрепала его по светловолосой макушке. А затем, не сдержавшись, обняла друга