Желтый Эскадроль. Александр Галиев
и самозабвенно сидел рядом, а Елисса сходила с ума от моего состояния и лица Кудесникова, которое немного виднелось из-за его многочисленных повязок.
– Доброе утро, – проговорил я, приподнимаясь с кушетки, как ни в чем не бывало, – как мне кажется, показ уже окончился. Очень жаль, очень жаль.
– Искандар! Наконец-то вы очнулись! Замечательно! – Елисса для чего-то подбежала ко мне, но я остановил ее рукой и быстро встал.
Она действительно выглядела взволнованно, и, возможно, у нее даже тряслось лицо. Как занимательно! Кудесников сидел рядом, обхватив руками спинку стула, и спокойно наблюдал за мной.
– Чего замечательного или удивительного в том, что я очнулся? В смерти столько же красоты, что и в жизни. Поэтому со мной любой результат был бы равноценен.
Кудесников медленно покачал головой.
– С вами хотя бы все в порядке? Ничего не болит?
– Это тело ничего не чувствует, в том числе собственную боль.
– Да что вы такое говорите! А если бы вы тут умерли, что бы я делала?
– Раз не позвали врачей, значит, вы подобного результата не боялись.
– Емельян Андреевич убедительно попросил никого не вызывать. Он утверждал, что вы сами очнетесь. Знали бы вы, сколько добрых людей сразу захотело вам помочь, отнести вас за сцену…
– Да, люблю этих добрых людей. После того, как меня отнесли за кулисы, добрые люди спокойно сели по своим местам и продолжили смотреть презентацию, сразу забыв обо мне. В этом больше красоты, чем в жизни и смерти, Елисса. От этого мы и вечны, – я энергично кивал себе, произнося это.
Кудесников же закивал мне в такт, чем сумел меня почти взбесить.
– И чем вы тут занимались несколько часов? Или сколько?
– Меньше часа. Я пыталась смотреть картины… Оказывается, все холсты с работами спокойно лежат за сценой. И аукцион будет проходить здесь же. Странно, что находятся люди, готовые покупать эти работы.
– Находятся и достаточно. И, кстати, что же вы ждали меня? Господин Кудесников утверждал, что я просто очнусь, а у вас не нашлось других дел, кроме как ждать восстания будущего трупа? Простите, Елисса, друг мой, но вам пора. Не хочу, чтобы вы меня видели в таком, еще туманном состоянии. Это зрелище не для ваших милых глаз.
– Что? Вы выгоняете меня? После того как я волновалась и ждала, когда вы очнетесь!
– Да, вероятно, так.
– Ладно, – бросила она так, будто я ее не оскорбил, затем быстро встала и колкими стучащими шагами ушла прочь.
Я сознавал, как она напрягает стройные икры и сжимает кулаки в наивной обиде. Глупые люди. Люди, люди, торт на блюде. Каннибализм какой-то.
Кудесников протянул мне тетрадь. «Зря вы так, Искандар. Милая девушка», – гласила надпись.
– Ах, господин Кудесников, опять вы будто меня не знаете. Приветствую! – я протянул художнику руку и напрямую на него уставился.
Высокая тощая фигура, угловатые плечи и скулы, сведенные вместе колени, тяжелый взгляд. Настолько