Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972. Антология
останавливались Жорж Санд и Шопен. На Лидо, в роскошном дворце пианист, князь Чавчавадзе, муж Елизаветы де Бретей, давал концерт. Собралось общество, о котором после 1940 года, казалось, уже забыли. Дамы в длинных платьях, сияние драгоценных украшений. Среди них я в поношенной военной форме, напоминавшей об увиденных за последние годы несчастиях и страданиях, чувствовала себя неловко… Ничто не способно изменить мир, но иногда жизнь оставляет приятное впечатление…[244]
Сопоставимым с ним по роскоши и цене был Hotel de l’Europe: «Дворец Giustiniani на Больш. Канале, близ Calle del Ridotto. №№ от 5 до 8 л. Стол 1½, 4 и 6 л.». Эта гостиница была не слишком популярна среди русских путешественников (по крайней мере тех, кто брался после за мемуары). В 1913 году здесь останавливался Л. С. Бакст[245], в 1925‐м – В. Э. Мейерхольд (отсюда он писал Вяч. Иванову на фирменном бланке отеля: «Дорогой Вячеслав Иванович, вот и мы в Италии (приехали сюда 10-VII). Напишите нам (Venezia fermo in posta, V. Meyerhold-Reich) как Вы поживаете, долго ли пробудете в Риме? Мы будем в Риме в двадцатых числах этого месяца. Застанем ли мы Вас в Риме? Нам бы очень хотелось с Вами повидаться»[246]).
«Grand Hotel. Дворец Ferro. На Больш. Кан. №№ от 5 л. Стол: 1½, 3½ и 5 л. Пансион от 12 л.» Здесь в 1902 году жили С. В. Рахманинов с молодой женой, которая много лет спустя вспоминала: «Приехав в 11 часов вечера в Венецию, я была поражена тем, что, выйдя из вагона и пройдя вокзал, мы прямо сели в гондолу. Остановились мы очень шикарно в Гранд-Отеле на Канале Гранде. Боже мой, как все это было хорошо и красиво. Луна, пение, раздававшееся с гондол. Как хорошо поют итальянцы! Я была в восторге»[247]. Здесь же Тэффи поселила героиню своей венецианской юморески: «Извините, вы, кажется, русская, так скажите, пожалуйста, как дешевле проехать в Гранд-д’отель – тудою или сюдою, потому что мы с мужем приехали из Житомира и ничего себе не понимаем»[248].
В Grand Hotel Britannia («Двор. Tiepolo. На Больш. Кан. №№ от 5 л. Ст.: 1¾, 3½ и 5–7 л. Панс. без комн. 9 л.») останавливалась польская писательница М. Конопницкая, запечатлевшая выразительную картину чекаута:
Была еще ночь, ветреная, бурная ночь, когда мы покидали «Отель Британия», его лифт, который никогда не работал, его жареные сардинки, его неопределенные супы и заставлявшие призадуматься счета.
Я никак не представляла себе, что столько достойных людей беспокоятся, заботятся здесь о нас, жертвуя собой для нашего блага.
Только сейчас, увидев на лестнице весь штаб служащих отеля и целую армию факино с смело или более робко протянутой за чаевыми рукой, я поняла свою неблагодарность и неопытность.
Время было самое подходящее, чтобы реабилитировать себя и признать великодушие этих людей.
Вот швейцар, которого, что бы о нем ни говорили, можно было видеть трезвым между восемью и девятью утра. Вот номерной, он ботинок моих, правда, не чистил никогда, но зато каждое утро вертел их в руках, улыбаясь и покачивая головой. Вот пожилой гарсон с салфеткой, на блюде у которого лежали всегда какие-то четвероногие и безгрудые цыплята, а вот и второй, который
Шаховская З. Таков мой век. М., 2008. С. 620.
См. его письмо к С. К. Маковскому, написанное на почтовой бумаге отеля: Лев Бакст. Письма из Венеции. Публ. Ю. Демиденко // Русско-итальянский архив VII. Салерно, 2011. С. 113.
Вяч. Иванов в переписке с В. Э. Мейерхольдом и З. Н. Райх (1925–1926). Публикация Н. В. Котрелева и Ф. Мальковати // НЛО. 1994. № 10. С. 262.
Рахманинова Н. А. С. В. Рахманинов // Воспоминания о Рахманинове. Т. 2. М., 1988. С. 293.
Тэффи. Заметки путевые и непутевые. СПб., 1912. С. 15.