Сюзанна и Александр. Роксана Гедеон
понадобится, чтобы привести всё в порядок!
–– А я не намерена сейчас этим заниматься. Я рада тому, что эти стены – мои. Никто не сможет их отнять. Если роялистов, конечно, снова не начнут преследовать.
Я, впрочем, не очень-то верила в такую возможность. Как-никак, а времена изменились. Да и нечего антиреспубликанского я совершать не собиралась.
–– Я помню этот дом, – сказала вдруг Аврора. – Помню, как звучал здесь клавесин…
Я ещё раз прошлась по гостиной, приглядываясь к каждой мелочи. Нечищеный паркет заскрипел под моими ногами, и несколько капель сорвалось с сырых стен.
–– Ну вот, – проговорила я решительно. – Теперь лишь остаётся протопить здесь хорошенько и ждать… чем моя затея закончится.
8
Не будучи знакомой с Жаком Брюманом и зная его только по словам Валентины, я и предположить не могла, что он так стар. Вернее, что он настолько – по крайней мере, лет на тридцать – старше жены. Это и поразило меня более всего в самый первый момент. В остальном Брюман был ничего себе: высокий, плотный, видимо, на знающий никаких болезней, весьма цветущий, он вполне мог вызвать симпатию. Нрав его только усиливал это впечатление. Брюман-старший вёл себя шумно, весело, раскованно, всем своим видом показывая, как играет в нём здоровая буржуазная кровь, трепал свою жену по щёчке, хлопал по плечу сына, вытирал руки о скатерть и, заговорщически подмигивая, сообщал, что женился во второй раз лишь затем, чтобы досадить сыну от первого брака, «прощелыге и балбесу».
–– Сколько денег он из меня тянет, сколько денег, сударыня! – восклицал Брюман. – Шампанское, карты, девчонки – это ведь у него без счёта. А Валентина? Знали бы вы, сколько средств уходит на одни только шляпки! И что, разве я могу возразить? Коль скоро взял в жены молодую дамочку благородных кровей – будь добр, содержи ее в шелках и бархате!
Я не могла понять, искренен ли он или просто дразнит своих близких. Валентина краснела от подобных нескромностей и нервно теребила салфетку. Я подумала, что, независимо от того, какая из версий верна, она не может быть вполне счастлива с таким мужем.
–– А завещание у меня ещё не составлено ни на кого, – произнёс старый Брюман, положив себе кусок филе и поливая его кроваво-красным соусом. – Может, я ещё лет тридцать протяну, как вы полагаете, сударыня? А то, может, и Валентина преподнесёт мне нового сынка!
Я видела, что Дени, единственный сын этого человека, сжимает от гнева в кулаке вилку. Этому юноше было около двадцати трёх лет. Одетый в мундир воспитанника Политехнической школы, белокурый, с серыми глазами, в которых плясали искры ярости, он, похоже, только в воображении отца существовал как «прощелыга». Я сразу заметила, что Аврора понравилась ему, и искренне посочувствовала молодому человеку: каково ему сознавать, что она слышит насмешливую болтовню отца.
Жак Брюман, спохватившись, обвёл взглядом стол.
–– А что ж это такое, Валентина? Похоже, наш друг сегодня не прибыл?
–– Да,