Счастье с крылышками. ЛенаФуксия
Мара обманула Кащея, она сковала древнего мага чародейскими цепями в казематах его же собственного дворца.
Легенда настолько увлекла меня, что я не сразу заметила, что мой слушатель стал кивать носом. Наконец, его головенка опустилась на грудь, а он привалился к боку сопровождающей его женщины. Тетя Лида, непривыкшая к такому тесному общению, инстинктивно, не просыпаясь, отпихнула его от себя. Головенка малыша отлетела к окну, мальчик стукнулся о стекло, болезненно сморщился, но не проснулся.
У меня сжалось сердце и защипало в глазах.
Какая-то кукушка бросила своего ребёнка на постороннюю женщину, ей он не нужен, а она смогла родить… А я, так хочу ребенка, но его у меня никогда не будет… Я бы была самой счастливой женщиной на свете, если у меня был бы такой сын или дочь… Почему так несправедливо? Чтобы не разрыдаться, я уткнулась в статью про Мару и, глядя на её изображение, повторила: «Где справедливость, Богиня справедливости?»
Микроавтобус набрал хорошую скорость и за окном мелькали высокие ели. Я смотрела на мальчика и вспомнила о том, что справедливость понятие относительное. Индуистские боги во имя справедливости разрушают царства и миры. Так что моя неспособность иметь дитя и неудача мальчика с матерью – это просто песчинки в море…
В этот момент я услышала визг тормозов. Меня сначала бросило на мальчика, а потом его в мои объятия и мы вместе упали на пол. От следующего толчка нас занесло под сиденья за водителем, за нами полетели какие-то вещи, сумка с колесиками тети Лиды, но в этот момент я почувствовала резкую боль в голове и из-за наступившей темноты уже ничего не могла рассмотреть.
Бабушка ушла быстро – за неделю. Всю неделю мы с ней разговаривали. Вернее бабуля мне рассказывала о травах, деревьях, ветрах, погоде. Передала мне свой рабочий архив и попросила не выбрасывать, а сохранить, потому что если мне не понадобиться, то внучке точно. Среди архива была стопка старых то ли тетрадей, то ли книг – бабушка назвала их родовыми книгами женщин нашего рода, и посоветовала мне тоже завести тетрадь и записывать туда все необычное, что со мной произошло. Тетради были разной степени истертости, перевязаны одной бечёвкой.
С каждым днем бабушка как-то бледнела и истончалась. Она почти перестала есть, соглашалась выпить чаю, продолжая рассказывать мне за столом о каких-то растениях и времени их сбора. Я мерила ей давление – давление было пониженным, но в пределах нормы. Я заставляла её есть, но после нескольких кусочков, она говорила, что наелась.
Примерно на второй день я поняла, что я не в состоянии воспринимать то, что бабушка говорит. Я с радостью сбегала от неё в центр занятости и на собеседования, но каждый раз, возвращаясь домой, я снова попадала в кокон бабушкиных рассказов. В какой-то момент я поняла, что слушаю её как внешний звук, не вникая в смысл.
– Бабуля, я практически не воспринимаю то, что ты мне говоришь, – призналась я ей с раздражением.
– Это не страшно, когда понадобиться – вспомнишь. Главное, что ты это слышишь.
– Бабуль,