Другие. Режиссеры и их спектакли. Наталья Казьмина
мы начинаем с такого «Вишневого сада».
В своем последнем письме к сестре, незадолго до смерти, Чехов хандрит. Жалуется на одышку, «которая усиливается от малейшего пустяка». Ропщет на жару – «хоть раздевайся». Признается, как его пугает перспектива путешествия в душном вагоне. Смерть великодушно избавила его сразу от всех забот. В последнем путешествии его сопровождали полумрак и прохлада.
После бородинского спектакля почему-то обращаешь внимание на самые разные мелочи.
Белинский и Герцен мертвы. Или живы?[3]
В прошлые выходные в Молодежном театре завершился театрально-образовательный проект «Берег утопии». Одноименная трилогия англичанина Тома Стоппарда наконец причалила к русскому театру, и на сцену сошли… революционеры. Давненько мы их не видели.
Берег надежды
Самое пикантное в этой истории, что России о России напомнил Запад. И обижаться тут не имеет смысла. Мы это мы. Быстро забываем, агрессивно ломаем, лениво строим и абсолютно не умеем жить, не меняя икон в красном углу, не сбрасывая памятники с пьедесталов, не сжигая писем, не переписывая биографий. Спасибо сэру Стоппарду, что напомнил и заставил покраснеть.
Герои его «Утопии» – забытые или полузабытые современной Россией фигуры: политики и публицисты Герцен и Огарев, критик Белинский и писатель Тургенев, анархист Бакунин и философ Чаадаев, редактор «Телеграфа» Николай Полевой, редактор «Московского наблюдателя» Степан Шевырев, историк Грановский, экономист Маркс, русофил Аксаков, а также английские радикалы, немецкие коммунисты, французские социалисты, польские националисты, чада и домочадцы семьи Бакуниных и Герцена… У Стоппарда они не похожи на картинки из школьных учебников, они просто люди: умные, ироничные, страстные, наивные, нелепые, страдающие. В общем, разнообразные и живые. Драматург взглянул на наш XIX век с «другого берега». И взгляд этот явно полон любопытства, сочувствия и любви.
Зрители премьеры провели в театре весь день, с полудня до 10 вечера, пролистав вместе с 68 актерами 35 лет драматичной русской истории (1833–1868). Увидели три спектакля, по два с половиной часа каждый, с пятью антрактами.
После «Путешествия» пили в фойе чай с баранками, угощались яблоками и смущенно припоминали, кто из героев чем славен и кому кем приходится. После «Кораблекрушения» обедали и сравнивали достоинства пьесы Стоппарда и спектакля Алексея Бородина. Уже пытались спорить, актуален ли сегодня разговор о русском либерализме и утопических идеях XIX века, имеет ли смысл ворошить литературные и политические дискуссии более чем полуторавековой давности и какова может быть польза от этой вдруг затеянной «игры в бисер».
После «Выброшенных на берег» театр радостно выдохнул от усталости, Стоппард выходил кланяться вместе с труппой, зрители долго бисировали, кто-то выглядел грустно, кто-то – задумчиво. Равнодушных, простите за банальность формулировки, не было.
Идеи
Московские новости. 2007, 12 октября.