Аромат крови. Антон Чиж
фамилией Циркин, только услышав про «особое поручение» от полицеймейстера Вендорфа, беззвучно согласился на все и даже выдал провожатого «мальчика». Служивый мальчонка был покрыт морщинами и имел статную выправку образца середины века. Но службу нес исправно до сих пор.
Лебедев приказал начать с подвалов. Впереди, как и полагается факелоносцу, торопился Николя Гривцов с потайным фонарем, боясь лишний раз оглянуться. Уж больно грозен спутник. За Лебедевым семенил мальчонка, просивший называть его Демидом: он, не замолкая, сообщал лишние, ненужные и безумные сведения о «Помпеях». По его мнению, концертный зал разбили как раз на месте древних стоянок первобытных людей, после чего здесь долгое время находился языческий храм, а когда Петр Великий додумался соорудить на этих местах свою столицу, было поставлено жилое строение, заранее проклятое. Как и воздвигнутый храм разврата и бесовщины, по мнению Демида. Как видно, распорядитель специально подсунул его полиции: мальчонка умел допекать изумительно. Так, что Лебедев терпел на последнем пределе.
Тайная надежда сразу найти место убийства не оправдалась. Подвал, конечно, был. Но, по моде петербургских домов, войти в него мешала вода, стоявшая по щиколотку. Произвести в сырых условиях сложную экзекуцию невозможно. На жертве или на платье неминуемо остались бы следы.
– Что ж ты, паразит, сразу не мог сказать, что подвал затоплен? – с таким гневом рыкнул Лебедев, что у Коли затрясся фонарь. – Только время потеряли!
– Болото! Оно и есть того! – со значением сообщил Демид. – Пожрет вертеп разврата! Так-то!
Дальше на очереди была отопительная. В стенах «Помпей» были проложены пустоты-каналы, по которым подавался теплый воздух. Помещение согревалось на манер русской печки: экономично и жарко. Но в кочегарке, поставлявшей горячую атмосферу из нагретого котла, нашлась только россыпь угля да парочка веселых истопников, приглашавших сразиться с бутылью деревенского самогона. Капаться в угле Лебедев побрезговал, чутье говорило, что бесполезно. А прочих следов не имелось. Если не считать объедков, оставленных веселой компанией.
Аполлон Григорьевич пребывал в тоске. То же чутье шептало, что дело затеяно бесполезное. Именно это и злило больше всего. Еще не родился такой преступник, что скроет следы от Лебедева.
– Чудище, веди на кухню! – потребовал он у мальчонки.
Теперь уже Николя был отправлен в арьергард. В кухонной части суетились повара, бегали поварята и кричал на всех шеф-повар. Появление посторонних, да еще с Демидом, он встретил агрессивно: вечер в разгаре, в ресторане подача за подачей, а тут шляется кто ни попадя. Но Лебедев быстро объяснил, кто тут будет распоряжаться. Впрочем, на этом победы закончились. Даже если представить, что здесь разделали человека, найти следы практически невозможно. Пол часто протирался шваброй, а ножи то и дело попадали под струю воды. На разделочных местах следов крови много. Но она скорее всего – рыбья, птичья или коровья. В лаборатории отличить непросто, а так, с ходу – невозможно. Одно успокаивало: слишком много свидетелей. Даже если бы начали потрошить девицу, кто-нибудь наверняка удивился