Духовка Сильвии Плат. Юстис Рей
собака-поводырь, ― ответила я с полной серьёзностью в голосе.
Он приподнял вверх свой щетинистый подбородок, сузил светло-голубые глаза, чтобы, видимо, получше рассмотреть, и упер левую руку в бок.
– Не больно ты похожа на слепую, ― заметил он вполне справедливо.
– У меня зрение минус девять, ― я врала.
На самом деле минус три, и я надела линзы. К счастью, он не додумался спросить, почему я не ношу очки – на этот вопрос у меня бы не нашлось ответа.
Он прекратил меня допрашивать, и я восприняла это как разрешение пройти.
– Я не видел тебя здесь раньше, ― пробурчал он, не став приветливее.
– Мы недавно переехали.
– Дай-ка угадаю, в дом на перекрестке с фиолетовой крышей?
– Угу, ― только и смогла хмыкнуть я. В последнее время этот вопрос задавали слишком часто.
– Чем могу помочь, девушка из дома с фиолетовой крышей?
– Флоренс. Я Флоренс, ― представилась тут же я. Ещё не хватало, чтобы ко мне прицепилось подобное прозвище.
– Чем могу помочь, Флоренс из дома с фиолетовой крышей? ― переспросил он с серьёзным лицом, явно издеваясь.
Я тяжело вздохнула, но не стала его поправлять и подошла к холодильнику, стоящему возле кассы.
– Мне нужно мороженое, ― объяснила я, глядя на представленный выбор. ― Шоколадное.
Он отодвинул крышку и достал оттуда одно мороженое.
– Одно?
– Да.
– Раз уж брать, то про запас, ― отметил он почти что дружелюбно.
– Это для моей младшей сестры.
– Хорошо. А для себя чего-нибудь возьмешь?
– Нет, спасибо.
Как я могла ему объяснить, что у меня хватит только на одно мороженое?
Достав из кармана деньги, я положила их на прилавок. Он отдал мне мизерную сдачу вместе с мороженым.
– Спасибо, мистер… ― я видела его впервые, поэтому не знала его фамилии. К слову сказать, я так её и не узнала.
– Барри. Можешь звать меня просто Барри.
__________________________________
В последнее время мне снятся печали,
Киты в облаках и небо в тумане,
В песках берега и в подлом деянии
Все те, кто когда-то считались друзьями.
Я знаю, что было и знаю, что будет,
За всё мир меня одну лишь осудит;
Но это неважно, раз он истлевает,
Недолго осталось – мы все исчезаем.
В последнее время мне снятся прибои,
Смертельные волны и души в неволе;
Я слышу их стоны и грустные песни,
Я вижу всё то, что не кажется честным.
Ночами тревожно, в душе закипает,
Работает мозг, а сердце сникает,
Гоняет по венам иссохшую кровь,
И душно становится в комнате вновь.
И даже последний пророк, я считаю,
Не может раскрыть никому, что не знает,
Как жизнь повернётся и что ожидает,
Ведь даже добро не всегда побеждает.
Ночами порой