Там, где фальшивые лица. Владимир Торин
на столбе по центру. Со всех сторон нависали, грозя в любую минуту обвалиться, верхние этажи неказистых зданий, флюгера на черепичных крышах давно проржавели, и их никто не собирался чинить или менять на новые. Брусчатка под ногами была в некоторых местах выбита, и в ямах стояли почти никогда не высыхающие грязные лужи – и это при том, что дождь был, кажется, целых три дня назад. Любой из забредших сюда чужаков ни за что не поверил бы, что это место – такая же неизменная часть столицы, как досадное наличие косточек в мясном пироге.
Но при этом Ангар не испытывал никакого чувства омерзения или презрения – в своих вечных скитаниях он видал углы и похуже. Гном предположил, что с появлением купеческого Сообщества Свободных в Гортене и изданием неких королевских указов дела у глубокоуважаемого горожанина Тобиуса Райли и его приспешников действительно пошли не слишком хорошо, если они обосновались в подобном закутке[1]. Правда, долго думать о подобных вещах он никогда не любил, поскольку лишние мысли всегда вгоняли излишне деятельного Нор-Тегли в черную скуку.
Вот и сейчас, не строя никаких особых планов на случай возможных неприятностей, так и не выспавшийся гном широко зевнул и направился к виднеющемуся в конце двора проходу, что терялся в утреннем тумане.
Вся улица была кривой и изломанной, она состояла из множества отдельных отрезков, отчего каждый десятый шаг Непутевый отбивал каблуком на углу, заворачивал за него и осторожно продолжал свой путь по все тому же Слепому Стрелку. Неизвестно, почему улица получила такое название, ее следовало бы переименовать в Слепого Зодчего, поскольку тот умелец, что вычерчивал план ее постройки, уж точно не мог похвастаться остротой зрения. Дома нависали над самой головой своими верхними этажами, по карнизам блуждали тощие и злые коты (Дори здесь бы понравилось), и среди них не было, слава Дрикху, ни одного черного! Предприятие уже обещало быть успешным. Ангар достал из-за ворота камзола золотой Ключ, священный для каждого гнома символ Дрикха, поцеловал его на счастье, после чего засунул обратно, подальше от всевозможных любопытных глаз.
Вскоре улицу перегородила стена. В ней виднелся чернеющий ход, подобный тому, что располагался в начале улицы. Указатель на столбе насмехался: «Пьяный Холм. Ни шагу вперед…» Неким бездельником, не лишенным чувства юмора, на деревяшке была добавлена корявая надпись, вырезанная тупым ножом: «Старий Горад». Стража точно сюда никогда не заглядывала, иначе кое-кого уже давно бы научили грамотности.
Ангар осторожно двинулся под арку, приготовившись в случае чего отразить атаку из темноты. Как ни странно, в галерее никого не было, кроме трупа старого пса: его облезлая шкура обвалилась на ребрах, а на вывалившемся в грязь языке пировали мухи. Смрад здесь стоял еще почище, чем в том проходе, что являлся началом улицы.
Вскоре Непутевый выбрался под открытое небо. Здесь и вправду располагался довольно обширный и высокий холм. На вершину вела крутая дорога с выдолбленной в некоторых местах брусчаткой. У основания возвышенности росли какие-то чахлые деревца.
Стоит, наверное, упомянуть, что дом самого главы гильдии, отличаясь богатством и дорогим убранством, располагался не где-нибудь, а на торговой площади, возле Штаба Гильдии. Откуда чужому в столице Ронстрада Ангару Дортану по прозвищу Непутевый было знать, что здесь, на улице Слепого Стрелка, находится отнюдь не главный, а Тайный Штаб, неофициальное прибежище, где стряпаются делишки не совсем честные. О новой торговой «Войне за Медяки» Ангар не знал почти ничего, кроме того немногого, что каких-то полчаса назад поведал ему Дори Рубин (причем большая часть рассказа была честно пропущена Непутевым мимо ушей), поэтому он и пребывал в некотором недоумении, не догадываясь, что выводы его неверны.