Знак И-на. Татьяна Веденская
весь бизнес Морозова, его официальные доходы за последние несколько лет, его должности и звания – за всю его карьеру. Как быстро они работают и какой хороший доступ к информации, которая не должна быть открыта! Подробное описание машины, дачи, даже с фотографией с места преступления, мать его.
Однако ни слова про дочь или про роскошную квартиру в доме на Мичуринском проспекте. Почему? Морозов был прописан на адресе, с дочерью у него одинаковые фамилии. Отчего же ее имя не изваляли в грязи? Случайно упустили?
Третьяков встал, закрыл ноутбук, убрал в сумку, бросил на стол несколько купюр – пусть этот официант помянет его добрым словом. Вышел на улицу и только тут понял, что уже стемнело. День прошел. В машине было холодно и воняло «бычками», но Иван этого почти не заметил. Он завел двигатель и поставил на навигатор заранее сохраненную для удобства точку. Дом.
– Через триста метров развернитесь, – сказала ему спокойная механическая женщина. Иван на автопилоте следовал ее инструкциям.
А что, если сама Алиса Морозова организовала слив журналистам? Могла ли? Если она связана с убийством, то ей известны все подробности. Значит – могла. Но зачем бы ей это? Деньги? Вряд ли, у нее с деньгами и так нет проблем. Вскорости вообще унаследует все то самое «нажитое преступно». В таком случае к чему ей привлекать внимание к делу ее отца? Кто же будет создавать проблемы самому себе? Только если отсутствие шума в массмедиа каким-то образом может угрожать ее интересам. Каким интересам, Иван не знал, но пришел к выводу, что исключать участие самой Алисы Морозовой нельзя.
Доехав, он долго искал место, чтобы воткнуть свой «Форд»: самая большая беда новостроек, полный швах с парковочными местами. В итоге оставил вторым рядом, положил на лобовуху бумажку с телефонным номером и пошел домой. Вошел в квартиру, открыв дверь ключом так тихо, как только смог. Жена была на кухне, разговаривала по телефону с подругой. Иван прошмыгнул в детскую, где буквально прилип к сыновьям. Те страшно обрадовались, Федор принялся рассказывать отцу о Новом годе, о подарках, а Ярослав просто скакал на ковре, хохотал и показывал Ивану язык. Иван смеялся и показывал язык в ответ. Так жена и застала их, валяющихся на полу, на ковре, в куче разбросанных игрушек – машинок и деталей от конструктора – и хохочущих. Лена стояла и смотрела на внезапно материализовавшегося мужа так, словно он был привидением. На ней был тот самый ярко-голубой халат с рыбами, и Третьяков с трудом подавил желание сорвать его и выбросить в окно. Можно даже вместе с нею.
– Надолго ли явился, блудный отец? – спросила она наконец. Иван нахмурился, сыновья тоже притихли, чувствуя: что-то между родителями не так. Что-то неправильное в том, как мама и папа смотрят друг на друга.
– Не решил еще, – ответил Иван сухо.
– Тебя не учили отвечать на звонки? – продолжила Лена, и Иван холодно улыбнулся.
– Серьезно? Ты в этом видишь проблему?
– Не