Охота на ликвидатора. Сергей Раткевич
потом закричал.
Дико, пронзительно, истошно.
Нет. Ему только казалось, что он кричит. Нечем ему было кричать. Из горла вырвался лишь слабый сдавленный всхлип.
Внезапно он перестал чувствовать ноги и медленно осел на пол.
Он не мог кричать, не мог не кричать, жить не мог, и дышать было нечем, совсем нечем.
А потом резкий наплыв жуткого, невероятного холода оборвал всё.
И тогда в полной, могильной тишине послышался голос столь чудовищный, что господин Каппади почти забыл о том, что так потрясло его мгновением раньше. Забыл о том, что, слегка покачиваясь, висит у него над головой. Ему казалось, будто с ним внезапно заговорил дом. И было это как в самом страшном сне, как в самом жутком кошмаре. Стены, пол, потолок медленно кружились вокруг него, вспухая дикими волдырями, и говорили. говорили.
– Заткнись и слушай, – сказал голос. – У тебя больше нет жены, но осталась дочь. Поэтому ты будешь очень послушным. Ты больше не посмеешь намекать новому бургомистру на то, о чем знаешь. Иначе с твоей дочерью случится нечто еще худшее. Когда мы пришлем к тебе своего человека, ты сделаешь все, что он прикажет.
Господин Каппади, дрожа от ужаса и холода, безостановочно кивал.
– Тело своей жены спустишь в подвал. Сам. Без помощи слуг. Мы заберем его и через некоторое время вернем ее тебе. Живой. Почти такой же, как раньше. Она будет присматривать за тобой, – добавил голос, и жуткий холод исчез.
Господин Каппади без сил опустился на пол.
А потом вскочил на ноги и заметался, раздумывая, как снять мертвое тело и как половчей отнести его в подвал, чтоб никто не заметил.
«Они обещали вернуть ее живой!
Главное – слушаться! Делать все, что они скажут!»
Господин Каппади теперь с ужасом вспоминал о поступке, коим до недавних пор так гордился. О том, как тонко и незаметно он намекнул новому бургомистру, что в городе не все в порядке.
И вот – результат. Они тут же прознали об этом. И наказали.
Господин Каппади очень хотел увидеть свою супругу живой. И еще больше – чтоб с его дочерью ничего не случилось.
Он еще не знал, что эти желания противоречат друг другу.
Что ж, его сон оказался куда страшней, чем тот, который приснился Эссиль. Его ночь была темней, тени гуще. А утро для него так и не наступило.
Скрэлу, жрецу Стаи, посвященному одиннадцатой ступени, было скучно. Противно и скучно. Этот мелкий человечек был нелеп в своей гордыне и противен в страхе. Его желание возвыситься над другими, вынеся на свет их запрещенные человеческими законами делишки, было таким же отвратительным, как и проступки тех, кого он намеревался предать, выслуживаясь перед новым начальником. Все было отвратительным и мелким, недостойным того, чтобы вообще быть. Жрецу были противны и его новые союзники, алчные, трусливые, жестокие. Им так хотелось свалить вину за эту мертвую женщину на вампиров. Они так старательно и неумело уродовали ее, уже мертвую. без смысла, без цели. постепенно входя в азарт.
«И это нас все считают чудовищами?» – думал жрец, с недоумением глядя на. он не знал, как это называется. В его языке не было такого слова. И такого понятия.