Аналогичный мир. Том первый. На руинах Империи. Татьяна Николаевна Зубачева
спал в палатке и вот стоит над ним, одетый, будто и не ложился.
– Обойди стадо.
– Да, сэр.
Он послушно встаёт и идёт в темноту. Это у костра ночь казалось чёрной, а так… он различает белые неясные пятна спящих телят. Огибая котловину, куда они загнали стадо на ночь, снова выходит к костру. Грегори сидит на корточках у огня. Широкополая шляпа сдвинута на затылок, в зубах зажата сигарета. Остановившись в нескольких шагах, он смотрит, как надзиратель прикуривает от горящей веточки и кидает её в костер.
– Подойди, – Грегори резким коротким взмахом указывает ему место по другую сторону огня. – Садись.
– Спасибо, сэр.
Он садится, как приучили сидеть на полу перед господами ещё в питомнике. Опускается на колени, а затем откидывается назад и садится на пятки. Но в сапогах так неудобно, и он чуть сдвигает тело, чтобы сидеть на земле.
– Как там?
Там – это в стаде?
– Всё в порядке, сэр. Они спят, сэр.
Грегори кивает.
– Через три дня их погонят на бойню.
Это не требует ответа, и он молчит.
– А мы вернёмся в имение. Ты хочешь вернуться, Угрюмый? Ведь ты – индеец, тебе наверняка охота остаться здесь, скакать на лошади и не помнить ни о чём, а? Я бы остался. Здесь вольный воздух и можно жить ни от кого не завися, на воле.
Пьян Грегори что ли, завёл разговор с рабом о воле. Как же, ответит он на такое, подставит себя под плети, ждите, господин надзиратель, поищите другого дурака, сэр.
– Из-за чего ты дрался с Губачом?
Он вздрагивает от неожиданного вопроса. Грегори ждёт, недобро щуря светлые глаза. Он нехотя отвечает.
– Приставал, сэр.
– Значит, он ещё считает себя спальником, – кивает Грегори. – А Мэтта за что бил?
На этот вопрос ответить легко.
– Он взял мой хлеб, сэр.
– Ты хорошо дерёшься, Угрюмый. Я не ждал, что ты отобьешься. Ты ведь соврал. Они били тебя втроём, – и поправляет сам себя, – хотели бить.
Чего надзиратель хочет от него, зачем этот разговор? Грегори встаёт, сплёвывает сигарету в костёр.
– Буди Осси, и ещё раз обойдите стадо.
– Да, сэр.
Он легко вскакивает на ноги и оказывается лицом к лицу с Грегори.
– Приглядите, как следует, – усмехается надзиратель, – все должны попасть на бойню в лучшем виде.
Зачем Грегори все время говорит о бойне? Не всё ли равно, куда они их гонят? Он молча стоит, опустив глаза и разглядывая руки Грегори, поправляющие пояс. Красивый пояс в пряжках, заклёпках, с подвешенной сбоку плетью.
– Иди, чего встал.
– Да, сэр.
Он идёт к фургону, под который забиваются на ночь рабы.
– Осси. Вылезай.
Видно, не спал, сразу завозился, вылезая.
– Пошли к стаду.
Осси что-то неразборчиво бурчит, но идёт сзади. Уйдя подальше от костра, он спрашивает, не оборачиваясь.
– За что Мэтта пороли?
– Окурок стащил, – так же тихо отвечает Осси, и совсем шёпотом: – Масса Грегори отвернулся, он и схватил. А масса Эдвин заметил.
Сейчас