Генеральская дочка. Лидия Чарская
людям, да еще, вдобавок ко всему, того и жди, пожалуй, что повторится гимназическая история. Помнишь, как относились ко мне в гимназии? И начальница, и классная дама, и даже кое-кто из подруг. Многие шалости и проказы спускались мне в силу того только, что я имею счастье быть дочерью корпусного командира – генеральской дочкой. То, что не сошло бы с рук другой ученице, мне безусловно прощалось. А учителя? Некоторые из них – ты это помнишь, конечно? – ставили мне очень снисходительные отметки, тогда как за такой же ответ другим ученицам безжалостно сыпали единицами. Вся гимназия, словом, носилась со мною, как с писаной торбой, благодаря папиному высокому положению, его боевым заслугам и безукоризненной службе. Предчувствую, что все это повторится и теперь в этом фешенебельном пансионе. И опять придется быть центром всеобщего внимания и забот, когда совсем этого не заслуживаешь, не стоишь. И когда я подумаю обо всем этом, меня разбирает такая злость и тоска!.. Ах, какая тоска!
– Напрасно, однако, ты злишься и тоскуешь, – засмеялась Дося, – и я не вижу причины портить себе настроение прежде, нежели мы попадем в пансион. Если послушать тебя, то ко мне должны были относиться крайне придирчиво и строго в той же гимназии, так как я дочь простого денщика-солдата. А между тем помнишь, как любили меня там? Просто твое пылкое воображение, Мурочка, развертывает перед тобой такие фантастические картины, которых, пожалуй, в сущности, и не было никогда, а ты… Мура, что ты? Ты меня не слушаешь совсем? Да что с тобою, наконец, Мурочка?
И карие глаза Доси с выражением неподдельного изумления остановились на лице подруги. Теперь это смуглое подвижное личико, еще несколько минут назад полное уныния и грусти, сияло и улыбалось, сверкая блеском глаз и радостным смехом, похорошевшее до неузнаваемости.
– Придумала! Придумала! – вскакивая с места и хлопая в ладоши, весело вскричала Мура. – Ты только послушай, что я придумала, Дося. Теперь нам будет безумно весело обеим, и два долгих месяца в разлуке с птичками промчатся, как быстрый сон. Ты подумай только, как все мило и будет забавно, когда ты приедешь под видом генеральской дочки с моими документами в пансион, а я с твоими бумагами и метрическим свидетельством Евдокии Кириловой. Вот-то будет потеха! А, какова моя мысль? Хороша, не правда ли? – и Мура залилась своим звонким смехом, которого Дося уже не ожидала услышать так скоро от нее.
– Но…
– Без всяких «но», прошу покорно, милая Досичка. Предупреждаю: всякое «но» отравит мне всю мою радость. А мне снова так хорошо сейчас… Да и к чему эти всякие «но», когда нет ничего нечестного и предосудительного в моей затее. Самая невинная, маленькая шутка! Только и всего! Неужели же так трудно не портить мне моего светлого настроения? – с досадой заключила Мура, и снова личико ее приняло недавнее задумчивое и недовольное выражение.
А когда задумывалась Мура, казалось, переставало сиять радостное солнце, и серые тучи обволакивали небо. Впрочем, это казалось одним Мурочкиным близким, в том числе и Досе. И чтобы