Мертвый месяц. Лада Кутузова

      Глава первая. Моркина гора

      Снег в этом году выпал рано. Обычно он ложился на землю ближе к Новому году, а тут решил побить все рекорды и нагрянуть в октябре. В Москве снег быстро таял: в большом городе слишком тепло от домов, фонарей и коммуникаций. А здесь, загородом, он задержался, заявляя свои права на мир задолго до наступления зимы. Никита не сомневался, что через неделю осень не оставит от снега и следа, но пока тот делал вид, что он тут навеки.

      Сегодня утром Никита с друзьями приехал в деревню своего детства. Когда-то его отправляли сюда на все лето к прабабке дышать свежим, не то что в Москве, воздухом и принимать солнечные ванны. С тех пор прошло много лет, все изменилось: дома пустовали без людей, дворы поросли бурьяном, а провода и вовсе отсутствовали – их давно уже срезали. Одним словом, запустенье. Перед поездкой бабушка вручила Никите гостинцы для оставшихся в деревне жителей, наказав внуку передать от нее привет.

      Он не спорил: надо – так надо. Младший брат на месте Никиты начал бы страдать, что у него много важных дел, да кому это нужно и все в том же духе, теряя из-за нытья еще больше времени. И все это вместо того, чтобы потратить от силы полчаса-час, пока топится печь в прабабкином доме. Сам Никита крепко запомнил то, что сказал отец: один из основных навыков человечества – умение общаться, заводить друзей. Можно быть семи пядей во лбу, но без связей и помощи своих ничего не добьешься. Никита был с отцом согласен, он и сам поддерживал со всеми хорошие отношения – так проще. А потому его чаще других из класса приглашали на дни рождения и праздники.

      Прямо сейчас Никита стоял на крыльце соседнего дома вместе с Костей и Ниной. Ребята уже минут десять ждали, когда им откроют. Хотя из трубы шел дым, признаков жизни дом не подавал. Никита пожал плечами и начал разворачиваться, как дверь резко распахнулась.

      – Я думал, мне померещилось, что стучит кто. А тут и на самом деле люди.

      Возникший в проеме дед, казалось, перешагнул за столетний рубеж: тонкая, как пергамент, кожа, покрытая пигментными пятнами, тусклые глаза, пушок вместо волос. Дед был одет в теплую фуфайку, ватные штаны, на ногах – валенки.

      – Здравствуйте, я Никита Кузьмин, – представился парень. – Правнук бабы Тони. Она в том доме жила, – он махнул себе за спину.

      Дед близоруко прищурился.

      – Какой Тони? – не понял он сразу. – А-а, Тоньки, которая у нас бухгалтером работала? Помню. Ее дочь в город забрала, она там пожила немного, да и померла.

      Он присмотрелся:

      – И тебя помню! Ты совсем мелким был, когда в последний раз приезжал – в первый класс собирался. Хвастался все.

      Никита улыбнулся: дед перепутал его с младшим братом, но сообщать об этом не стал.

      – А меня Николай Дмитричем кличут, – дед пригласил ребят в дом. – Давайте, я вас чаем напою.

      Они сидели на кухне. Никите показалось, что дед здесь и ночует – тут же стояла железная кровать с пышным матрасом и двумя подушками. Наверное, из-за экономии дров – чтобы протопить избу, их много надо. Дед расспрашивал Никиту про родных, куда поступил.

      – Нас тут всего два дома и осталось: мой да Зинаиды Павловны, все остальные пустуют.

      – Не страшно? – в разговор влез Костя, который, похоже, успел заскучать, пока Никита выкладывал про свою жизнь.

      – А чего бояться? – дед пожал плечами. – Брать у меня нечего.

      – Ну если заболеете или вдруг что случится? – начал развивать любимую тему Костя.

      Никита мысленно вздохнул: Костю хлебом не корми, дай нагнести. Вот и сейчас не удержался. Николай Дмитрич махнул рукой:

      – Помру, так помру. Все равно у меня никого не осталось. А в интернат для стариков не хочу, лучше в своем доме доживать.

      Никита спохватился и вручил пакет со сладостями:

      – Это вам от бабушки. И привет от нее.

      Дед обрадовался и от гостинца отказываться не стал:

      – Помнит, значит! Спасибо ей передай. А то до магазина идти далеко, а продуктовая лавка редко приезжает. Да и как дождь пройдет, так все – не дорога, а болото, любая машина завязнет.

      Николай Дмитрич разлил чай из самовара и подвинул ребятам конфетницу с лимонной карамелью.

      – Пейте, не бойтесь, – подмигнул дед, – у меня можно. А вот у Зинки не советую ничего в рот брать, особенно ей.

      Он ткнул скрюченным пальцем с желтым ногтем в Нину.

      – Плохо готовит? – сострил Костя.

      Дед зашелся в звонком хохоте:

      – А ты юморист, парень. Давно так не смеялся. Не в этом дело. Зинка она… – дед замялся. – Она порченная. В ней будто кто живет.

      Никита переглянулся с приятелями: немудрено сойти с ума в такой глуши, здесь телевизора нет, интернет не ловится. И телефонный